Все же многие отвечали на поражение так же, как и в 1930 году во время подписания Лондонского морского договора, который вызвал бурную реакцию в Японии. В 1945 году многие покончили с собой, избрав крайний способ протеста против решения, которое они не могли изменить, как и не могли с ним жить и дальше. Теперь, в конце войны многие командиры взвалили на свои плечи бремя ответственности за неудачи своих подчиненных (как сделал Анами), а в итоге и за свои действия, обвиняя себя в том, что не выполнили долг перед императором. И конечно, были и такие, кто при одной мысли о том, что им придется сесть на скамью подсудимых и быть обвиненными в военных преступлениях, предпочли смерть бесчестью. Принца Фумимаро Коноэ, близкого друга Кидо, который до войны был военным министром, оккупационные власти привлекли к суду по обвинению в военных преступлениях. Коноэ предпочел суду смерть.
В самом начале века каждый японец, кто брал в долг, давал клятву выплатить его в назначенный срок. Если ему не удавалось сделать это до Нового года, традиционного дня уплаты всех долгов, единственным выходом для него оставалось харакири, что одобрялось обществом. В 1945 году офицеры, поклявшиеся императору победить в войне, последовали древней самурайской традиции, «смыв позор со своего имени».
Некоторые совершали самоубийство в показном, театральном стиле. Вице-адмирал Ониси, заместитель начальника штаба флота и «отец камикадзе», покончил с собой утром 16 августа. Все было тщательно спланировано, он предусмотрительно заранее пригласил своих друзей и в их присутствии спустил курок в своем кабинете в министерстве флота. Ониси также распорядился опубликовать свое завещание.
В эмоциональном послании, посвященном памяти специальных ударных отрядов, Ониси выразил «сердечную благодарность всем, кто так доблестно сражался». Он отдает себя в жертву душам погибших воинов и тем самым приносит свои извинения их осиротевшим семьям. Обращаясь к молодому поколению страны, он сказал: «Ваша необдуманная готовность умереть только помогает врагу. Я буду счастлив, если мой пример научит вас слушаться во всем его величества, быть осмотрительным и уметь переносить трудности на жизненном пути. Даже пребывая в униженном состоянии, не забывайте гордиться тем, что вы японцы. Вы — цвет нашей нации. Даже в мирное время вы должны сохранять в себе дух специальных ударных отрядов и делать все, что в ваших силах, для благоденствия японского народа и для поддержания мира на земле».
Бурные события того времени сделали невозможным организовать достойные героя похороны. И он сам, вероятно, мало надеялся на то, что флот оставит все свои дела, чтобы отдать ему последние почести. Но он не только не удостоился даже короткого упоминания о его смерти, но и гроб, в который его положили, был ему короток. Обожавшие его последователи были возмущены тем, что бравого офицера флота положили в столь небольшой гроб, что его ноги просто торчали из него! Оскорбительным для него, вдобавок, был выделенный для его поездки в один конец обыкновенный грузовик вместо катафалка и траурного кортежа.
В отличие от Ониси один из его подчиненных решился на реальный поступок. Несмотря на приказ Генштаба флота от 14 августа о приостановлении всех операций камикадзе, командующий 5-м Воздушным флотом ВМФ Японии, базировавшимся на Кюсю, выслушав радиообращение императора, решил бросить вызов флоту и всем богам. Вице-адмирал Матомэ Угаки предпочел пойти в самоубийственную атаку на врага. Вместе с десятью камикадзе он поднялся с аэродрома в префектуре Оита через несколько часов после опубликования императорского указа. Одиннадцать самолетов взяли курс на Окинаву, чтобы атаковать корабли противника. Ни один из них не вернулся. Угаки считал своим долгом послать пилотов-камикадзе для удара по врагу, и он считал это достойной смертью для себя и своих людей.
Еще один вариант финала мы видим на примере маршала Сугиямы, занимавшего самые высокие посты в армии, который был военным министром до Анами. Поступок Сугиямы был символическим и рассчитан на максимальный эффект. В тот самый день, когда находившиеся под его командованием воинские подразделения были демобилизованы, он пустил себе пулю в лоб. Его жена, согласно предварительной договоренности с мужем, воссоединилась с ним в смерти, воспользовавшись для сведения счетов с жизнью ритуальным кинжалом. Она сделала это перед домашним буддистским алтарем. На память приходит классическое двойное самоубийство генерала Ноги, героя Русско-японской войны, и его жены после похорон императора Мэйдзи.
Генерал Танака, герой событий 15 августа, избрал иной путь. Он всегда был самокритичен и чувствовал свою ответственность даже за те дела, которые не входили непосредственно в его компетенцию. В этом он был человеком прошлого времени. Он подал в отставку, когда заболел малярией на Филиппинах. Ему дали отпуск по болезни и в отставке отказали.
19 марта 1945 года Танаку назначили командующим войсками Токийского района. Меньше чем через месяц во время бомбежки сгорел храм Мэйдзи, и Танака, взяв на себя ответственность за разрушение святыни, снова обратился с прошением об отставке, и Анами снова отклонил его.
К 25 мая западные, центральные и северные кварталы Токио были обращены в пепел в результате вражеских авианалетов. В этот день пожары, возникшие после бомбардировки, раздул сильный штормовой ветер, превратив столицу в пышущую жаром печь. Хотя район дворца авиация союзников намеренно не подвергала бомбардировкам, на этот раз от переносимых по воздуху ветром искр и языков пламени загорелись деревья и строения дворца. Отважный Танака быстро прибыл на место происшествия и принял участие в борьбе с огнем. Было безнадежным делом пытаться спасти дворцовые павильоны из сухого, как трут, дерева, бумаги и стекла. На следующий день Танака вновь подал прошение военному министру. И опять он получил отказ.
После событий 15 августа генерал извинился за произошедшее, признав свою вину, и объяснил этим прошение об отставке. На этот раз ему отказал сам император.
Танака не раз обдумывал дни, в которые возможно совершить самоубийство, и сузил свой выбор до четырех. Он приказал одному из своих подчиненных не делать харакири, а избавиться от полковых знамен. Они, как сказал ему Танака, были постоянным источником беспокойства. Если полковое знамя придется сжечь, то комполка и знаменосец должны сделать харакири в то самое время, когда оно исчезает в пламени костра. Если сжигается знамя дивизии, командир должен взять на себя ответственность за это. Было бы оптимальным вариантом, заключил он, наблюдать за этой процедурой в штаб-квартире Армии Восточного округа.
«Во всяком случае, — заключил он, — я сделаю все возможное, чтобы уничтожить их до того, как высадятся американцы. Если военный министр будет наблюдать за их уничтожением в каком-нибудь конкретном месте, мои люди будут избавлены от этой обязанности. Я единственный, кто должен умереть, приняв на себя ответственность за это как командующий Армией Восточного округа. Моим людям не нужно делать харакири. Я собираюсь упомянуть об этом в своем завещании: „Я совершаю самоубийство от имени своих офицеров и солдат“».
24 августа Танаке пришлось гасить другой «пожар». Военные кадеты под командой капитана заняли радиостанцию в городе Кавагути в префектуре Сайтама. Танака отправился к бунтарям один. Он был уверен, что его застрелят. Он обратился к ним с речью, как прежде он обращался к Императорской гвардии. Осознав свою ошибку, они сдались.
В ту ночь в «Дай Ити» в 10 часов Танака закончил все свои дела. Его помощник полковник Цукамото, находясь в соседней комнате, слышал, как он приводил в порядок свой рабочий стол, а затем генерал громко произнес: «Спасибо за твою доброту, Цукамото!»
Полковник бросился к двери, и, когда он открывал ее, раздался выстрел. Танака сидел в кресле за столом, на котором он поставил статую Мэйдзи, положил свое завещание, адресованное офицерам и семье, свиток с обращением императора, которое он собственноручно написал для него 15 августа, одну сутру, сигареты, подаренные императором; свой меч, кепи, перчатки… и вставные зубы.
Интересно, что «Асахи» сообщила о смерти Танаки в следующем месяце в колонке новостей: «Танака покончил жизнь самоубийством выстрелом в сердце, взяв на себя всю ответственность за гибель в огне пожара части Императорского дворца, не сумев защитить его от бомб американцев».
Танака с такими словами обратился к своим полковым командирам: «Я глубоко благодарен всем военнослужащим за образцовую дисциплину после получения приказа императора о капитуляции. Теперь я намерен выполнить свой долг командующего Армии Восточного округа. Я отдаю императору свою жизнь и прошу у его величества прощения от имени всех вас, офицеров и рядовых. Я искренне надеюсь, что вы, офицеры и рядовые, останетесь верны присяге, не будете предпринимать необдуманных действий и посвятите себя мирному возрождению нашей родины».
Танака, Ониси, Анами, Сугияма были представителями высшего офицерского состава, которые покончили с собой, когда кончилась история императорской Японии. Их было совсем немного, тех, кто выбрал смерть. Земля на площади перед Императорским дворцом пропиталась кровью самоубийц, которые приходили сюда в течение нескольких дней после обращения императора.
Подобный образ поведения был подобен древнему ритуалу