— Господи! — бормотал он. — Отец!

Это обычное слово сейчас, в применении к себе, звучало в диковинку, радостно и тревожно.

Влетев в вестибюль, он огляделся и, увидев пожилую регистраторшу в белом халате, направился к ней.

— Кириллова! Екатерина Кириллова! Кто? — прокричал он в ухо женщине.

— Что «кто»? — спросила регистраторша, недовольно отстраняя его от себя. — Кто родился, не так ли?

— Да.

— Одну минуту.

Женщина, не спеша, раскрыла толстую конторскую книгу и стала медленно водить пальцем по ее записям.

Она нерасторопно листала страницы, близоруко изучая каждую строчку на каждой странице.

Андрею казалось, что он сейчас рухнет на пол от возбуждения, усталости, злости на эту дрянную старуху.

Наконец женщина убрала палец, захлопнула книгу и подняла на Россохатского равнодушно-удивленные глаза.

— Нет.

— Что «нет»?

— Кирилловой нет. Не поступала к нам.

Андрей в упор смотрел на регистраторшу — и снова ядовитые подозрения потекли ему в душу: «Путает старуха, или меня обманули в ЧК?»

Попросил задеревеневшими губами:

— Поищите, прошу вас. Давно поступила.

Женщина отозвалась вяло:

— За весь год — ни одной Кирилловой.

Андрей обессиленно сел на стул, потер ладонью пот на лбу, выдавил тоскливо: