Бак отодвинул листки, вопросительно взглянул на соседей.

— Может, не читать? Здесь что-то очень уж специальное.

— Читай, — посоветовал Варна. — Могут быть важные детали. Чекист не стал спорить.

Россохатский вздрогнул. Сначала он не понял, что его так встревожило в безобидных технических записях геолога. Но тут же чуть приметно усмехнулся: обманка! Камень-обманка вместо благородного металла… Вся его жизнь — камень-обманка, пустая тяжелая порода.

Он взглянул на Бака и Варну, на сосредоточенно сосущего пустую трубку Вараксина и подумал о том, что эти люди не только избрали верную цель, но и твердо знают путь, по которому надо идти к ней. Иначе они не смогли бы ни победить, ни вынести на своих плечах гигантский груз тягот и лишений, выпавших на их долю.

Почти не слушая Бака, Андрей стал вспоминать совсем недавнее прошлое.

Обнаружив сгоревший зимник, Варна и Россохатский стали совещаться — что делать? Не было ни провианта, ни запаса патронов. И то и другое осталось в переметных сумах коней. Решили выходить на свой старый след и возвращаться в Кырен.

Путников преследовали неудачи. Люди ошибались в тропах, возвращались на старое место, теряли силы.

Приходилось питаться грибами, кедровым орехом, ягодой. Ни ломтя хлеба, ни куска мяса!

А ведь Андрей совсем недавно выпутался из скверной истории, голодал, был близок к смерти. Да и Варна находился, вероятно, не в лучшем положении: пожилой горожанин, он совсем не был приспособлен к блужданиям в глуши.

В довершение ко всем бедам, Ян Андреевич, спускаясь по осыпи, подвернул ногу, растянул сухожилие. Полдня просидели у какого-то ручья. Россохатский надеялся, что чекисту станет лучше, но этого не случилось.

Тогда Андрей сказал:

— Пропадем. Надо выбираться. Чего бы это ни стоило.

Чекист ткнул себя в ногу, усмехнулся.

— Идите один или ждите, когда мне станет лучше.

— Ждать? А провиант?

— Идите один. Вот все, что могу сказать.

Андрей нахмурился.

— Вы нездоровы и потому раздражены. Я не могу вас бросить. Это бесчеловечно.