Дорогу от Ямангола на Шумак Россохатский не знал, но что же было делать? Мы решили догонять людей.

Три дня лазили по окрестностям, надеясь отыскать путь к реке, и совсем запутались.

Лишь тогда заподозрили неладное. Вспомнили, как вели себя в дороге сибиряки. На всем пути до Ямангола они терлись возле сотника, пытаясь завязать разговор. Не буду врать: сначала мне это показалось естественным. На Леоновых и Россохатском лежала главная ответственность за удачу поиска. Именно проводники и офицер должны были вывести нас к Золотой Чаше. Но поговорив с Андреем, я сильно встревожился.

Вот что он рассказал.

Как-то Евсей отвел его в сторонку, кинул раздраженно:

— Не скоро в твоей голове рассветает, сынок! Мы весь Шумак не единожды облазили. Какая там Чаша? Все одно не спастись те, дураку, от веревки!

Братаны верно рассчитали ход: Россохатский, долго отнекивавшийся, вынужден был сообщить все, что знал о водопаде и пути к нему.

В дороге Леоновы сильно косились на Сушина. Геолог и на стоянках, и в пути, при первой возможности, таскался по окрестностям, стукал молоточком по скалам, набивал мешок какими-то образцами. И все писал в тетрадку.

Васька Леонов однажды нашипел на Сушина.

— Баловство это, паря, слышь. Нам Чаша нужна, а камня и дома тьма тьмущая. Чё тут писать?

Евсей бросил нас на Яманголе, это ясно. Но Сушин?.. Его обманули или заставили идти силой. Увы, мы не догадались вооружить геолога.

Варна разжег потухшую трубку, нахмурил седеющие брови.

— К сожалению, я помог прохвостам.

— Что было дальше, Ян Андреевич?

— Проплутав целую неделю, мы случайно вышли на Шумак. Россохатский узнал места, в каких недавно жил. Мы тотчас пошли в зимовье, однако обнаружили одни головни. Дом мог, разумеется, сгореть и от грозы, но возле свежего пепелища Россохатский нашел вот это…

Варна положил на стол несколько листов бумаги, обгоревших по краям.

— Что там?

— Записи Сушина. Маршрут и геологическая обстановка.

Начальник контрразведки разложил перед собой ветхие клочки бумаги, поерошил густую шевелюру и стал читать вслух: