Он предложил:

— Дайте ваш карабин. Попытаюсь добыть мясо. С пищей можно и подождать, пока заживет нога.

— Ну, что ж… Однако не уходите далеко.

Может быть, изголодавшийся, задавленный тяжелыми мыслями о Кате, о ребенке, который уже, наверно, родился, о себе, Андрей вяло и невнимательно выискивал дичь, но он ничего не нашел.

Вернувшись к Варне, лег на холодную траву и заснул.

Утром долго лежал с открытыми глазами, наконец решительно заявил:

— Понесу на себе. Больше ничего не придумать.

— Сколько можете тащить меня? Версту? Две? А потом?

— Не в версте дело. Нельзя сидеть сложа руки.

Он посмотрел на Варну, сказал сухо:

— У меня жена и ребенок. Я не могу так просто подохнуть, Ян Андреевич.

— Да, разумеется. Но тащить — тоже не выход.

Россохатский глупо пошутил:

— Вам будет приятно ехать верхом на белом офицере, Варна.

Чекист нахмурился.

— Нет. Коммунисту не подходит.

— Что «не подходит»?

— Ездить. Ни на белых, ни на красных.

К вечеру у Варны поднялся жар. Вероятно, холодные ночевки совсем выбили его из седла, и он тихонько что-то бормотал в полусне.

На рассвете, увидев, что спутник так же плох, как и вечером, Андрей лег на землю, затащил чекиста себе на спину и, поднявшись, пошел по тропе на юг.