Подошел Степан. За его спиной переговаривались монголы в военной форме.

— Знакомьтесь, — предложил Вараксин. — Наши товарищи.

Варна и Россохатский поклонились. Андрей хотел спросить Степана, зачем пересекли границу эти люди, но тут из переулка, покашливая и попрыгивая, выскочил длинный плоский «Фиат». Машина, точно вкопанная, замерла у подъезда.

Из нее вышли двое военных. Один из них — высокий и худощавый, с широкими, в изломе, бровями; другой — с короткими усами и трудным прямым взглядом.

Степан и монголы быстро подошли к ним, и Вараксин поочередно обнял приехавших. Обменявшись короткими фразами, они расстались, и приезжие ушли в гостиницу.

— Не признал? — спросил Вараксин Андрея.

— Нет. Не доводилось встречать.

— Рокоссовский и Щетинкин, — пояснил Степан, и нотки уважения и гордости прозвучали в его словах.

— Фамилии знаю, — кивнул Россохатский, припоминая, что оба эти командира вызывали в свое время наибольшее раздражение Унгерна. — Зачем они здесь?

— Сухэ-Батор просит их, чтобы помогли ему строить новую армию. Верный выбор.

Поддерживая хромавшего Варну, поднялись в гостиничный номер. Степан тотчас спустился в ресторанчик и вернулся с бутылкой вина и копчеными омулями.

— Кисло пей, солоно ешь, помрешь — не сгниешь, — сказал он, разливая вино в стаканы. — Ну, за нового человека.

Вина на четверых было негусто, и Степан вызвался еще раз сбегать за спиртным.

— Успеем еще, — покачал головой Варна. — Завтра в семь утра к Баку. Он звонил.

Утром, ковыляя рядом с Андреем, чекист сказал:

— Хочу дать добрый совет. Послушаешь?

— Послушает, — ответил за Андрея Вараксин.

— Мы не прощаем врагам крови и горя, Андрей Васильевич. Но лишняя кровь не нужна никому. Ты понимаешь — революция победила, это нельзя отменить, и у нас есть нужда в людях. Теперь все зависит от тебя.

— Что же я должен делать?

— Немного. Надо уважать нашу власть и не прятать камня за пазухой. Остальное приложится.