Мягким движением Россохатский бросил яркую крупную рыбу на траву. В ней было около трех фунтов. В воде виделись рыбы и поменьше, и покрупнее, некоторые из них весили, вероятно, три с половиной-четыре фунта.

Андрей, возбужденный удачей, решил ловить внахлест. Теперь он был в постоянном движении — и не заметил, как прошло время.

Через час, насадив на очищенный прут с сучком десяток хариусов, Андрей быстро направился к Кате. Он знал: женщина очень обрадуется запасу пищи, и ждал ее похвалы.

Кириллова стояла на берегу озера без одежды, и белые ее плечи и спина с резкой ложбинкой посередине выделялись на фоне воды.

Андрей впервые увидел Катю нагой. Она была удивительно красива в этот час полного солнца, по соседству с изумрудно-зеленой влагой и темно-красными скалами, причудливо отражавшими поток лучей, лившихся с неба.

Женщина не замечала его и стояла недвижно, то ли задумавшись, то ли разглядывая небольшую стаю крохалей, мелькавших над волной.

Но, вероятно, Россохатский неосторожно переступил с ноги на ногу. Раздался шум падающих к воде камешков, и Катя, вскрикнув, круто повернулась на звук.

Увидев Андрея, она сильно смутилась, бросила ладони на грудь и в совершенной растерянности, заливаясь румянцем, застыла на месте.

Он тоже покраснел от радости и нежности к этой милой и сильной женщине, так случайно и так прочно вошедшей в его жизнь. Выронил рыбу из рук и, ласково улыбаясь, пошел Кате навстречу.

И вдруг остановился, пораженный чем-то необычным, тревожно-радостным в ее фигуре.

«Боже мой, да она же беременна! Как же я, дубина, не сообразил сразу!»

Он кинулся к Кате, обнял ее за плечи и стал тискать и вертеть, не то всхлипывая, не то похохатывая от нахлынувших на него чувств.

— Ой, господи, стыдно-то как… — бормотала Катя, пытаясь отвернуться, и все-таки против воли, сияя и растерянно улыбаясь.

— Ну, перестань, перестань! — бережно гладил он ее по распущенным волосам. — Какой между нами стыд может быть?.. Я пойду, разведу костер, а ты оденься.

Она стесненно кивнула, и Андрей, стараясь не испортить бестактностью счастливую минуту, поспешил к пещере.

Он уже развел огонь, когда Катя, одетая и обутая в сапоги, но с распущенной косой, хромая, подошла к нему.

Остановилась неподалеку от костра, спросила, волнуясь:

— Ты всё видел, сотник?

Андрею давно хотелось попросить Катю, чтоб она больше не звала его так, но сейчас не рискнул говорить об этом.

— Всё.