— Эт, чего ж брехня? — обиделся рассказчик.

— А того! Хто к Мизгирю в лапы попадал, уж живым не уходил. Брешет твой приказчик. Небось, еще до нападения на купцов, его за каку провинность погнали, а ему дураку и повезло выжить.

— Может и так. — Легко согласился говоривший.

Стоявший в темноте, до той поры никем кроме Удала не замеченный Синица подал голос:

— И охота вам на ночь всякие страшилки слухать? Ложились бы ото спать, завтрева с ранья в путь. Язык у тебя Опрышко без костей. Тьфу! Скажу Никите, чтоб в следующий раз тебя с собой не брал. Накличешь беду. Кликуша!

— Так…

— Спать всем!

Спать, так спать. Удал ничего против не имел, но чувствовал, что Синица к их костру подошел не просто так. Пригляд за ним вел, заморыш. Оно и понятно, не на пустом же месте этот невзрачный человечишко, каким-то образом стал правой рукой богатого купца иной с ним веры. Зато и положительный момент был во всем этом, охрана тебя бережёт, можно выспаться всласть, не беспокоясь, что потревожат. Умостившись, постарался не обращать внимания на тупое нытье обожженных огнем катов боков под рубахой. За две недели лежки в глухой лесной деревушке раны поджили, а под струпьями старой кожи проявилась бледная молодая кожица. Прикрыл веки и поворочавшись, заснул.

На плечо легла рука, заставив его проснуться и открыть глаза.

— Совсем ты загостился у нас, пора и честь знать.

Крепкий седовласый мужчина, в добротной одежде, в тяжелой безрукавке из медвежьей шкуры, наполовину выглядывавшей из-за зеленого плаща на плече приколотого массивной металлической фибулой, склонился над ним. Улыбка незнакомца заставила собраться морщинкам на его крупном породистом лице.

— Что молчишь? Или не хочешь домой?

— Хочу. — Словно через силу выдавил он слова.

— Ну, так поднимайся, переход открыт, и он скоро закроется вновь. Не тупи, Андрей, времени мало.

Он поднялся на ноги, при этом отметил, что незнакомец выше и шире в плечах, чем он, хотя он тоже был выше среднего роста. Мужчина указал на светившиеся бледным мерцающим светом высокие ворота, непонятно кем поставленные прямо на поляне, в царстве лесной зелени. В самом воротном проеме серыми клубами крутился туман, беспросветно плотный и густой. Ему показалось, что через такую толщу тумана невозможно протиснуться, но незнакомец думал иначе.

— Не дрейфь. Здесь всего десять шагов и ты в своем времени. Ну, чего же ты? Или веры в своего покровителя Велеса не стало? Верь мне и иди смело!

А-а-а! Была, не была! Чего он теряет? Не глядя под ноги, по высокой траве ринулся к воротам, бросился как в омут в прохладную влажную вязкую пелену. Пересек ее, ничего не видя перед собой, и выскочил под яркое солнце, казалось другого мира. Лес отсутствовал. Перед ним были хорошо знакомые очертания далекого городка, чуть левее конус крыши старинной церквушки времен Иоанна Грозного, в небольшой деревушке. Осталось лишь пересечь до боли знакомое поле, и перепрыгнуть бетонный забор.

Вот оно! Прощай надоевшее средневековье с нетронутыми «цивилизацией» просторами, с его кочевниками и богами, с его волхвами, князьями и знахарями, таившимися в медвежьих углах!

Он побежал по давно никем не паханой стерне. Все ближе и ближе бетон высокого забора. Остановился только на миг, перевел дух от быстрого бега, затем привычно в три прыжка оттолкнувшись от полотна забора, уцепившись за его кромку, подтянулся и перескочил внутрь. Молодое тренированное тело совсем не ощущало перепадов нагрузок.

Вот и ГОК — Гарнизонный Офицерский Клуб. Его двухэтажная, неэстетичная коробка — детище соцреализма, возвышается перед ним. Скорым шагом пошел по раздолбанным дорожкам к дому, минуя хрущебы жилых домов, МИГарь на постаменте, школу. Люди, попадавшиеся ему на пути, словно тени проплывали мимо, совсем не замечая человека одетого в одежду средневековой эпохи, и он, почти бежал, не распыляясь на них своим вниманием.