Детектив на другом конце провода все еще ждал ответа.

– А зачем вам понадобился палинолог? – поинтересовалась я.

Он не стал ходить вокруг да около:

– У нас убийство.

Я чуть не рассмеялась – очень уж забавно звучала эта фраза с его шотландским акцентом. Все это казалось настолько неправдоподобным, что запросто могло быть взято из какой-нибудь пьесы в Уэст-Энде.

– Убийство? А как я могу вам помочь?

– У нас есть тело, а еще машина.

Я частенько вспоминаю этот разговор, ставший поворотным моментом в моей жизни. Дело в том, что при первом упоминании слова «убийство» я была более чем заинтригована. Когда день изо дня работаешь в лаборатории, порой вмешательство из внешнего мира более чем приветствуется. Если не считать членов семьи, я никогда прежде не видела мертвецов, хотя в Королевском колледже читала лекции о процессах разложения материи после смерти. Для этого необходимо понимание функций, выполняемых микроскопическими животными, бактериями и грибами при разрушении тканей, будь то мертвые птицы или поваленные деревья. Был ли переход к мертвым людям таким уж большим шагом? В академическом смысле, пожалуй, и нет, однако во всех остальных смыслах это был прыжок в неизвестность, к которому я не готовилась.

Я слушала, и детектив рассказывал мне все, что считал нужным. Тело было обнаружено в траншее на поле, где-то в сельской местности Хартфордшира, однако все указывало на непредумышленное убийство.

– Мы имеем дело с преступлением китайской триады.

Я слышала о ней только по телевизору и никогда особо не верила в ее существование. Вместе с тем, было известно, что триады – жестокие организации, а их деятельность имеет серьезные последствия. В данном случае они не собирались убивать жертву: похитили мужчину в день его свадьбы, причем не из супружеского ложа, а из кровати проститутки. Должна сказать, я была весьма поражена этим обстоятельством, никогда ни с чем подобным не сталкивалась. Там, где я жила, не было даже граффити на стенах, хотя на вокзале порой и воровали велосипеды.

Банда связала мужчине руки и ноги и запихнула в фургон, желая лишь преподать жесткий урок. Потерпевший помогал банде с отмыванием денег, покупая и продавая недвижимость, однако допустил ошибку, присвоив себе часть выручки. Он был тучным, и, когда его бросили на живот со связанными руками и ногами, его сердце и легкие отказали: он задохнулся под тяжестью собственного тела.

На момент того разговора у полиции была только машина, сопровождавшая фургон, когда преступники сбрасывали тело, однако от самого фургона они избавились очень быстро. Должно быть, банда запаниковала – они решили выбросить тело где-нибудь в уэльской глуши, но сбились с пути. Чтобы добраться до Уэльса из Лондона, необходимо ехать на запад по автостраде М4, а они направились по А10, ведущей в Хартфордшир. В темноте, совершенно сбитые с толку, они наверняка ощутили облегчение, увидев съезд с трассы, который, судя по всему, привел их к уединенному полю.

Тогда они допустили свою вторую ошибку. Они бросили тело в траншею и в глупой попытке скрыть личность жертвы, облили тело бензином и подожгли. Если бы они просто бросили его там, то, возможно, кроме мух и различных падальщиков – крыс, птиц, лис и барсуков – его бы никто не нашел. Оно бы заросло кустарником и длинной травой и скрылось бы из виду. На него наползли бы дождевые черви, слизни, улитки, жуки и муравьи, и еще до конца сезона, особенно при условии теплой погоды, от тела бы почти ничего не осталось. Обглоданные кости были бы в итоге погребены непоседливыми дождевыми червями – они закопают все, что пролежит на поверхности достаточно долго. (Дарвин наглядно это продемонстрировал, положив у себя на газоне тротуарную плитку.) А подожженное убийцами тело стало маяком в темноте и на следующий день продолжило дымить. Именно поднимающийся дым и привлек внимание фермеров, а затем и полиции.

– Мы их арестовали, – сообщил детектив, ныне известный мне как кавалер Ордена Британской империи Билл Брайден. – У нас их машина. Мы уверены, что это они. Но… нам нужны доказательства, – детектив выдержал паузу. – И тогда начальник подумал про… кукурузную пыльцу.

Его начальник оказался одним из самых харизматичных людей, которых я когда-либо встречала. Это был Пол Докли, молодой и умный помощник главного констебля. Прежде я никогда не имела дела с полицией, и сразу познакомилась с двумя замечательными парнями – Биллом и Полом, которые по сей день остаются моими друзьями. Они оказали неоценимую поддержку моей работе и всей судебной экологии в целом.

– Кукурузная пыльца?

– Чтобы бросить его в той траншее, им нужно было проехать по полю, а фермер сказал нам, что его засаживают кукурузой. Начальник решил, что, раз они ехали по полю, на машине могла остаться кукурузная пыльца. Тут в дело и вступаете вы. Нам нужен кто-нибудь, кто может точно определить, была ли машина в этом поле.

Он сказал, что это новая идея. Прежде в полиции никогда подобного не делали. У меня, правда, была похожая мысль, на которую меня натолкнула одна статья из журнала, но я и представить не могла, что сама буду в таком участвовать. Начальник Билла не мог толком объяснить, почему ему в голову вообще пришла эта кукурузная пыльца. Машину я еще не видела, но уже понимала, что шансы на успех бесконечно малы. На дворе был май, и до периода цветения кукурузы на юге Англии оставалось по меньшей мере полтора месяца. Кроме того, фермеры вспахивают и удобряют поля, предназначенные для посадок, благодаря чему почва насыщается минеральными веществами и кислородом, а такие условия способствуют деятельности микроорганизмов. Фермерские поля, особенно на юге Англии – настоящий рай для грибов, бактерий и всей остальной микробиоты, так что любой органический материал стремительно разлагается. Нет, я не думала, что пыльца и споры могли сохранится в таком поле. И тем не менее…

– Кто знает? – начала я. – Там вполне могут оказаться небольшие участки, где что-то да выжило.