– Не хочу.
– Иди, дубина! – шипел я, будто Юкка был юной балериной, которую поманил к себе в ложу сам президент. Я же выступал в роли балетмейстера и по совместительству сводника. Юкка неуверенно поднялся с кресла и сделал пару неуверенных шагов в сторону кабинки, с мольбой оглядываясь на меня.
– Ах, вот вы где! – услышал я голос Мишель за спиной. Это было такой неожиданностью, что я подскочил в кресле, как ошпаренный. Юкка с радостью бросился назад. Занавеска задернулась.
– А мы вас ищем.
За спиной Мишель стояла Лица.
– А где тетя?
– Платье примеряет.
– Мы подождем, правда, Лица? – спросила Мишель, и девочки уселись рядом.
Ужин с семьей
По указанию Марианны я наполнял бутылки из-под кетчупа «Хайнц» дешевым китайским месивом.
– Перебьются, – говорила Марианна про гостей ресторана. – Если каждый раз подавать им «Хайнц», никогда денег не заработаешь.
Мне такие хитрости были знакомы с детства. Мамина подруга, жена генерала Похило, любила наливать в красивые бутылки крепкое пойло собственного приготовления и с невинным видом предлагала гостям. Отец ее постоянно разоблачал, а мать толкала его коленкой под столом, от души нахваливая очередной «двенадцатилетний французский коньяк». Дома мать устраивала отцу разнос:
– Помалкивал бы, тоже давно бы генерала получил!
Вообще, еда у греков не пропадала. В отличие от чисто американских ресторанов, где вчерашнее мясо летело в помойку, они продукты не выбрасывали. Объедки шли на соусы, нетронутые куски перекладывали на новые тарелки и подавали заново. Масло во фритюрнице вообще не меняли вопреки закону и здравому смыслу. Жалоб не было. Туристы все съедали, причмокивали и оставляли щедрые чаевые.
Вечером все официанты выстраивались в очередь к донне Розе, которая самолично стояла за кассой, подсчитывая прибыль.
– Где мои деньги?! Дайте мои деньги! – требовала она без лишних церемоний, хотя никто доходов не утаивал.
В конце августа, поздним вечером в пятницу, Марианна сказала нам:
– Сегодня вы приглашены на семейный ужин. Здесь в ресторане. Будут только свои.
Мы обрадовались приглашению, так как рассчитывали бесплатно поесть. Денег мы скопили еще недостаточно, а день отъезда, двадцатое сентября, приближался.
После закрытия я, как обычно, помог убрать грязные скатерти и пропылесосить зал. От усталости я вместе с грязными прихватил пару чистых скатертей. Они были практически белоснежными, не считая нескольких пятнышек.