Но рука, сжимавшая нож, предательски дрожала.
Нера смотрела на своего похитителя с ненавистью, кусала губы до солона во рту, потому что не могла заставить себя ни скользнуть решительно лезвием по его горлу, ни убрать его и с позором броситься прочь.
Это он убивал, не испытывая мук совести.
Это он смотрел в глаза тем, кто молил о пощаде, быть может даже не за себя, а за любимых…
Это ведь все он!
Так почему же ей самой так трудно сделать это с ним? Будто с бешеным волком… как с диким разъяренным кабаном!
Очертания огромного тела на речном берегу помутнели и девушка поняла что плачет. Сердце разрывалось в ее груди на части, словно помимо жажды справедливого отмщения в нем жило что-то еще. Что-то, о чем сейчас было трудно думать, как никогда… ведь этого же не может быть! Просто не может! Только не с ним! Не может быть великая Лантишан так жестока, что именно его сделала ее ишааль!
Нож с тихим шорохом упал в речной песок, а Нера отпрянула в сторону от мужчины, а, опустив лицо в холодные ладони, в голос разрыдалась.
Сколько времени она дала себе, чтобы выплакать накопившееся горе и страх? Разве это имеет значение. Вокруг них все еще была та самая ночь и помимо шума реки и дыхания ветра в кронах деревьев, не было слышно ни опасных звуков, ни голосов.
Нерандиль не знала как далеко их унесло от обрыва, прежде чем она пришла в себя. Не знала идут ли сейчас бурвадеги по их следу или Асгерд, как и обещала ей, когда умоляла спрыгнуть, сказала что в этом лесу им некого больше искать.
…не знала где они с Ульдом и что ей делать дальше…
Ясно было только одно – оставаться на берегу в такой холод было нельзя. И дело тут не только в диком зверье, непременно бродившем вокруг, но и во времени, которое уходило, унося с собой остатки их жизненных сил.
Нерандиль нужно было немедленно найти укрытие, согреться и, коль скоро она все же не желала Ульду смерти, обработать его раны.
Орк ожидаемо оказался слишком тяжелым для нее. Эльфийке, и без того выбившейся из сил, едва удалось оттащить его от реки к первым деревьям. Там она и оставила его, чтобы отправиться глубже в лес за лапником и сухой листвой для подстилки. Не придумав ничего другого, Нера решила построить шалаш прямо над раненым.
Ближе к утру холод усиливался и следовало срочно согреться – снять с себя влажную одежду, вот только разводить костер сейчас было никак нельзя. По крайней мере такой, которого хватило бы для того чтобы высушить их мокрые одеяния.
Уходя, девушка еще раз положила руку на грудь мужчины, желая убедиться что раненый все еще дышит. Нет, не для этого… окончательно придя в себя, теперь она четко видела как пульсирует большая вена на его мощной шее и как подрагивают темные ресницы, будто их обладатель не без сознания, а просто крепко спит, смотря не самые приятные сны.
На самом деле ей просто хотелось дотронуться до него – и поняв это, Нерандиль быстро отдернула руку, не отправившись, а буквально побежав вглубь леса!
Обрывая разлапистые ветки у елей и подбирая сухой хворост, она старалась не думать об Ульде и в особенности о том, что ждет их дальше. Но это было куда сложнее, чем унять дрожь от холода, словно назло им сковавшего темный лес в эту судьбоносную ночь.
Нерандиль нарвала столько лапника, сколько смогла. Хоть она и не ушла далеко от берега, но сил идти обратно не было совершенно, потому она не несла его, а тащила ветки волоком по земле. Сказывались минувшие голодные дни и пережитый страх, еще и рана на ноге вновь начала ныть. Убегая от преследования, эльфийка воспользовалась магией, чтобы прижечь ее. Но, хоть кровь это и остановило, тратить силы, которых и так почти не было, было не самым лучшим решением.
До берега оставалось совсем ничего, Нера уже хорошо различала звук быстрого водного потока в шелесте листвы, как вдруг некто вцепился в нее сзади и, накрыв горячей ладонью рот, повалил на землю.