Глава 22

Новый член

После того как ментат с бугром меня отправили на жертвенник, прошло довольно много времени. Я уже неделю хожу по их лагерю. Да, всё нормально, жилье предоставлено, обед по расписанию, никто ни в чём не отказывает и палаш у меня на поясе. Пару детей уговорил не оборачиваться. Родители мне хотели пушки в подарок подогнать, но смысла я в них не видел, отказался. А зачем? Пострелять мне тут никто не даст. Здесь каждый малолетний, только-только вылупившийся ребёнок является своего рода наблюдательным пунктом, и если я вздумаю что-то дурить, то тут же меня загребут, да и близость пекла, в общем-то, особо бежать некуда. Можно даже не ловить, и так сожрут за забором.

Так. Всё. Надоело. Самым наглым шагом прохожу мимо охраны бугра. Вот они оба, начальник и ментат, сидят за столом. Выхватываю палаш.

Острие замерло буквально в двух сантиметрах от носа главного. Держу. Перевожу к носу ментата. Лезвие в паре сантиметров от носа впечатления ни на того, ни на другого не произвело. Ещё раз подержал перед носом одного и другого. Эффект тот же, то есть никакого.

Главарь, знаете, такой Иосиф Виссарионович, но который хорошо питался, не отказывал себе в излишестве спиртным, много курил, но скорее всего не только папиросы «Герцеговина Флор», а взгляд такой же, как я себе его представляю и как мне в фильмах показывали. Я Сталина вживую не видел, как-то не довелось, хотя застал.

Набрав полную грудь пафоса, говорю:

— Раз я такой важный и для такой важной миссии предназначен, то давайте, принимайте меня к себе. Вот! У меня палаш, между прочим, двенадцатого века. Хрен у вас есть что-то старше. И узлы у меня, во!

Зрачки шефа, буйнопомешанного на пушках, сузились и взгляд стал пристальным. Вставая из-за стола, бугор хлопнул себя по коленям.

— А почему бы и нет? Завтра выезжать, сегодня вечером и начнём.

Великий и торжественный обряд посвящения проводился на огромной поляне-площади посреди стаба, с раскидистым говорящим древним дубом. Я пошутил. Дуба не было, но если бы и был дуб, то не удивился.

Вначале руководство толкало речь типа: «Чтобы всё! Хух! Дёрнули!», но тут было с дополнениями: «Чтобы всё! Чтобы оружие с вами разговаривать не уставало! Хух! Дёрнули!».

И мы дернули. Ё-моё, как мы дёрнули, это надо же, как мы дёрнули.

Я долго жил и соответственно участвовал во многих пьянках, от обычных деревенских, на домашних настойках и самогонке непонятного происхождения, до пафосных дегустаций. Распивал очень дорогое виски с номерами бочек, отличаю кальвадос, ром, коньяк и арманьяк. Знаю вариации тостов, от совсем заковыристых до простых. В состав культа была включён один такой. Ну, помните? Который про небольшой перерыв между первой и второй?

В рамках обязательной программы нужно буквально 30 грамм выпить. За прародителя всех стрелковых видов оружия, автомат Калашникова. За каждый патрон из обоймы. Тридцать грамм по тридцать раз, как в обойме. Вот умножайте, сколько надо выпить. Потом была официальная часть. Бугор и ментат толкали речь. Затем несколько шестёрок отдуплились, разумеется, после каждой речи надо по стопочке.

А потом была пьянка! Каждый тебе тащит чего-нибудь с ним выпить, и попробуй откажи, ты же вступил в их семью говорящих с оружием. Все стараются сказать мне и моему палашу чего-нибудь хорошее, доброе. Все со стаканом! Чудесное место Стикс — столько возможностей. Я даже считать не хочу, сколько я уже смертельных доз в земном исчислении выпил.

Это хорошо, что не ППШ — прародитель всего автоматического, а то 71 раз по 71 грамму — это явно даже для Стикса многовато. Есть, например, пулемёт Максима, там, по-моему, 125 или 200 было в ленте патронов. Вот так, двести раз по двести грамм! Они, конечно, отмороженные, но не клинические идиоты. А ПМ было бы мало, восемь раз по восемь грамм — ни о чём.

Да, никогда бы не подумал, что автомат Калашникова, помимо своей универсальности в боевых условиях, имеет ещё и такую оптимальную расчётную дозу выпить. Вот уж правда, на что способна человеческая фантазия в экстремальных условиях, даже трудно себе представить. Это же как у них мозги вывернулись?

Расчёты, это не всё. А если ещё общий антураж посмотреть? Расписные-разрезные приклады, выкрашенные стволы, тончайшее, сложнейшее плетение и узелковые знаки отличия, гравировки. Ещё бы колокольчики и ленточки вешали, и только старая память, что оружие — это всё-таки оружие, не даёт им сёдла и упряжь повесить на пулемёты.

Сознание икнуло, потеряло равновесие и упало плашмя, ударившись мордой об пол. Свет выключили.