- И все же я в них верю, потому что они есть. Как еще объяснить те странные вещи, что иногда с нами происходят? Ты иногда замечаешь, что случилось что-то, а после этого всегда происходит это. Да.

— Вот если ты увидишь какой-либо знак, который предвещает плохое, станешь ли ты предпринимать все, чтобы избежать это самое плохое? Или покоришься и ничего не предпримешь? — начал я заходить с другой стороны.

— Конечно, предприму: я буду готовиться пережить это, — взбухши, произнес он первую часть, и чуть тихо добавил вторую.

— И ты уже заблаговременно не оставил себе выбора, кроме как поражение, — отбросил я последний кусок палочки.

— Ты…, - казалось я рушил сейчас все его устои, что он так внушил себе с самого раннего детства, и от этой неприязни нового, ему было не по себе, — …не понимаешь, что говоришь. Я знаю, что этот мир не так прост, как кажется. Зачастую мы лишь видим последствие, но не причину. Идешь ты по дороге, а дерево лежит упавшее, но ты не видел, как оно упало; но ведь упало же.

— Не понял твоей аналогии. К чему ты?

— К тому, что есть причины и следствия. А человек не настолько мудр и объемлющий, чтобы видить все целиком. Если ты не понимаешь и не замечаешь какие-либо знаки вокруг, то это не значит, что их нет, — он возбудился слегка больше, чем надо.

— Я не упоминал, что причин в мире не существует. Конечно же дерево упало, и повалило ее нечто: ветер, вода или человек. Я говорю, что нельзя перекладывать ответственность на что-то другое, а человек всегда сам первая ступень своих бед.

— Если случилось наводнение и весь урожай погиб — человек тоже тут сам виноват?

— Нет.

— Вот видишь — человек не всегда сам виноват во всем.

— А причем тут виноват человек во всем или нет? — быстро покачал я головой, а слова прозвучали быстрее, чем обычно. — Речь о взятии на себя ответственности за свою жизнь. Только так человек сумеет добиться, что он хочет.

— И чего же ты хочешь добиться?

— Я сейчас не о себе говорю…

— Это я понял. Но я тебя спрашиваю: чего ты сейчас хочешь? — глаза его уткнулись в меня.

— Поспать, — дал я короткий ответ.

— Эх, Деодон, — именно так я представился перед ними, — с тех пор как ты с нами — это уже целая седмица, — ты только и делаешь, что спишь. Не знаю, что у тебя там случилось, в жизни твоей старой, но давай уже выбирайся в реальность. Как ты сам сказал — принимай на себя ответственность. И, тем более, чтоб ты знал, Тимотиос уже зуб на тебя точит, — добавил он шепотом.

— Боль — она когда-нибудь проходит? — бросил я тихим голосом этот вопрос и уткнулся в землю, а грудь тяжело сжалась. Впрочем, с тех пор она болела всегда, но иногда я так привыкал к этому тягучему состоянию, что временами переставал замечать.

— Наверное, только если ты этого захочешь.

— Наверное…