Почему я поступил столь неразумно, отдав свою волю случаю? Я их защитил, но ценой расставания. Дед — не хочу думать о том, что его больше нет, и надеюсь, он остался жив. Ильворния — ее глаза говорили все, что не смог вымолвить язык: я — ужасен!"

— …и тут помер мой дядюшка!

— Что? — повернулся я.

— Ты опять прослушал все, что я говорил? — посетовал Колпак.

— Прости. Я задумался.

— Вечно ты где-то не здесь.

Мой новый знакомый, что являлся частью отряда Рурка, был из того числа людей, которому не было необходимости, чтобы его болтовню кто-то слушал; главное, чтобы ощущениями он говорил не в пустоту.

— О чем ты говорил?

— О дядюшке своем рассказывал: как он помер. Было это давно: я еще тогда совсем малец был. Здоровый был детина. Вот такой, — растопырил он руки для наглядности. — Дрова мог без топора колоть. К слову, он и был дровосеком. Так вот — однажды местная гадалка нагадала ему, что он себя своим же топором и зарубит, потому что жена ему изменит. С тех пор он начал подозревать ее во всем. Позже и вовсе запил. Возвращаясь после очередного запоя, увидел жену беседующей с кем-то из мужичков местных, так и схватится за топор, что во дворе лежал и зарубил и жену свою, а потом и себя. Только мужичок смог спастись. Права была гадалка, все верно предсказала.

— Весьма точное предсказание, однако, — повернулся я к нему, чтобы увидеть его реакцию на мой сарказм.

— А я тебе, о чем толкую — весьма точно, — жаль он не заметил моего тона.

— Ты не считаешь, что это бред полнейший?

— Нет, мой дядюшка, правда, зарубил себя топором и жену свою.

— Я не об этом.

— О чем же?

— О предсказании этом. Да и в целом про все это…мистическое, — сделал я круговой жест кистью руки.

— Но так все верно ведь было.

— Это не предсказание, как таковое, а скорее психология.

— Психо…чего? Ты мне тут своими умными словечками не раскидывайся; а говори как есть. Ишь, какой умный, — одарил он меня таким взглядом, будто бы я сейчас не умное слово сказал, а вселенскую глупость изобразил.

— Я к тому, что это самовнушение.