— Деннар! — сухо кивнула мне тётушка. Вид она имена такой, когда гордый человек, будучи потерпев поражения тем, что когда-то ощутил страх перед субъектом своей презренности, тем не менее, пытается еще оставить за собой право глядеть сверху вниз, чтобы, возможно, еще как-то себя уважать; или, по крайне мере, хотя бы сохранить вид перед другими. Мол, смотрите на меня — «я хоть и проиграла, но поражение это было чистой случайностью»; ну или — «это нельзя считать за поражение, потому что условия изначально были несправедливы, да и вообще мой соперник действовал хитро, не гнушаясь подлости». В общем и целом, расставание для нее было одновременно и в радость, и в горе.

Патрули бессменно уходили и возвращались с донесениями: пока тишина. В воздухе витало напряжение, вызванное постоянным держанием информации в голове о потенциальной опасности. Дамы, не знавшие всего, но своим тонким и проникновенным женским чутьем улавливали фибры в воздухе и наседали на меня вопросами. Войны, бедные войны, оставшиеся между моим приказом умалчивать и хозяйским тоном благородных, изворачивались насколько, насколько могло позволить их положение и при первой же возможности отъезжали от главной повозки подальше, оставляя меня один на один-два с ними.

— В чем дело? — снова, уже какой раз, задала этот вопрос Вико.

— В том, что мы мужчины: мы всегда беспокоимся, когда рядом женщины, которых нужно защищать. Тем более, все слишком спокойно. А любое спокойствие вызывает паранойю у мужчин, которые к тому же еще и войны, — собрал я поводья удобнее в руку.

— А еще вы мужчины склонны увиливать там, где все очевидно, думая, что мы, женщины, слишком наивны, но мы все видим; может что-то не понимаем, но видим.

— Вы, женщины, зачастую лишь полагаете, что видите, когда на самом деле ничего нет. Слишком уж бурная фантазия у вас.

— Дело не в фантазии; дело в проницательности. Думаю даже ты, несмотря на своё упрямство, не сможешь отрицать того факта, что женщины способны чувствовать больше, — изогнула она бровь.

— Способны — с этим согласен; вот только чувства свои не могут понять.

— Мы их понимаем; но иначе. Дело в том, что мужчины считают, если женщина стоит позади них, значит, она отстает. На самом деле мы видим все целиком, в отличие от вас, которые уткнуться носом и не видят, соответственно, дальше.

— Слабая точка зрения без каких-либо аргументов…

— Но от этого не становится не верной, — перебила она меня.

— Но и не становится верной, — парировал я.

— Верно, что не становится верной. Но тут уж проблема в восприятии каждого: кому-то достаточно лишь намека, и дальше он сам додумает, и, соответственно, уверует; а кому-то предоставь все мыслимые и немыслимые аргументы, а он будет веровать лишь в то, во что изначально хотел.

— Ты уходишь от основного разговора, погружаясь в дебри эфемерные.

— Вовсе нет. Я лишь хотела сказать тебе, что наши мнения расходятся и это, считаю, нормальным.

— Считаешь ли?

— Что за сомнения? — возмутилась она.

— Что за подозрения? — наигранно ровным тоном ответил я.

— Ты невыносим.

— Уж, какой есть.