— Да ничего: я закрою на это глаза, — вставил я.

Волкер еще какое-то время менжевался: и хочется, и страшно об этом сказать, вдруг все это шутка — читалось все это на его лице. Спустя несколько секунд махнув рукой, он уставился в свой бокал и делал мелкие глотки, делая вид, что не обращает на нас внимание.

— Слышал и видел бы нас сейчас кто-то, — сквозь судороги смеха проговорил я, — три самых влиятельных человека империи ведут разговор, словно они подростки какие. Ни за что никто не поверит.

Подобным образом я мог вести себя только с ними двумя. Даже при жене своей я был более сдержанным. Причина в этом, по моему разумению, кроется в том, что дружба наша зародилась в совсем юном возрасте и тогда мы себя еще не сдерживали условностями, которые так любят взрослые. Та свобода и сохранилась в нас и по сей день, что я считаю прекрасным.

— Есть, какие новости? — бросил Вэлиасу, дабы отвлечь внимание от Волкера и подавил свой зевок.

— Олов…

— Что на этот раз? — вздохнул я с тяжестью. Вечно он замешан в какие-нибудь историй из-за своей слабости.

— Подбивался к чьей-то дочери. В своей манере. Благородной дочери. Отец ее этого не стерпел. Сам понимаешь.

— Уладили?

— Да.

— Может его кастрировать? Этого Олова.

— Тогда это лишит его половины мозга…

— Зато оставит с полным разумом, — перебил я. — Да и вообще столько мужчин заслуживают кастрации. Столько проблем из-за этого.

— Это сделает их неконтролируемо озлобленными, — заметил Вэлиас.

— С чего вдруг?

— Сам представь: ты — мужчина, и без члена. А без него, как спускать энергию? Она будет копиться и в один прекрасный день выплеснется наружу. Ты сам понимаешь, что каждому нужна своя отдушина. Их отдушина — член. Забери это — тогда последствий не миновать.

— Волкер же вон живет как-то без члена.

— Вы теперь будете…

— Прости, я не хотел, — не дал я ему начать свою тираду. — Обещаю, что больше не повторится. Правда: обещаю!

— Странный сегодня разговор у нас: все вокруг членов крутится, — заметил Вэлиас в воздух, ни к кому конкретно не обращаясь. Мысли вслух.