— Я не ребенок. — Туото послушно подошел и сел на указанную кровать. — И правительство пакеа мне не отец.

— Я вернусь через пару минут, чтобы посмотреть, как вы тут, — сказал дежурный, игнорируя последние слова старика.

Он подходил к главному столу, когда его остановил священник.

— Извините, молодой человек.

— Что случилось? — дежурный пытался смирить свое нетерпение. Со всеми этими перерывами он ничего не успеет сделать за день.

— Я видел ваш значок с именем, — викарий показал на имя, приколотое к его рубашке. — Это вы наблюдаете за Робертом Коффином, не так ли?

— Как и за многими другими. Мы завалены работой, ваше преподобие.

— Я знаю. Я занимался своей работой в другом месте в больнице, когда мне сообщили, что он скончался. Я здесь для того, чтобы отслужить последнюю службу.

Дежурный выглядел безропотным.

— Хорошо, ваше преподобие. Пойдемте со мной. Я отведу вас к нему. Я сам не знал, что он испустил дух. Я пытаюсь делать сразу дюжину дел.

— Как и все мы, сын мой.

— Не знаю, видел ли я вас здесь прежде, ваше преподобие, — дежурный пытался завести разговор, когда они шли по пустому коридору.

— Я только вчера сошел с корабля. Я из Окленда и приехал, чтобы предложить свои услуги тем, кто в них нуждается. Меня зовут Метьюн, — он говорил рассеянно, его мысли были уже далеко впереди.

— Небесам известно, как мы рады любой помощи, — дежурный остановился у раскрытой двери. — Вы могли бы подождать минуту, мне нужно проверить пациента, — он просунул внутрь свою голову, пока снаружи нетерпеливо ждал Метьюн.

— Эй! Я помогаю здесь кое-кому. Если один из вас отведет старого маори к главному столу, пусть заодно поможет ему с едой.

Один из санитаров подошел к двери и отер свой лоб.

— Теперь это уже не важно, Уилл. Старик умер.

Открыв рот, дежурный безмолвно уставился на него, потом посмотрел на кровать, где он оставил своего подопечного. Кровать была пуста.

— Его уже унесли, — объяснил санитар, покачивая головой.

— Нелепый старый козел. Минуту назад с ним было все в порядке. Только я отвернулся, и он пропал. Вот так-так! Черт его дери со всеми потрохами, — заметив Метьюна в коридоре, он прибавил: — Простите, святой отец.