Все двери, мимо которых он проходил, были одинаковыми, отличаясь только номерами. Он остановился рядом с одной из них, не заботясь о том, чтобы разобраться в цифрах. Она отворилась от одного прикосновения. Войдя в затемненную комнату, он тихо прикрыл за собой дверь.

На единственной больничной кровати под простынями лежал пожилой человек. Он не был ни таким старым, как Туото, ни таким высоким. Тоунга приближался к кровати, пока не уставился в упор на едва дышащее тело. Глаза больного были крепко сомкнуты.

— Привет, мой друг, Роберт Коффин. Было скверное время. Но твой сын жив, и его женщина тоже. Я думал, что тебе захочется об этом узнать, и пришел, чтобы рассказать.

Фигура в кровати не ответила, не шевельнулась, никак не прореагировала на слова, но Туото знал, что Коффин все равно его слышал, хотя бы телом, если не ушами. Только это и имело значение. Глубоко вздохнув, тоунга поднял обе руки над кроватью и стал тихо петь голосом человека, гораздо более молодого, чем сточетырехлетний старик. Он пел каракиа, молитву. Очень важную и могущественную.

Закончив, он опустил руки, прислушиваясь к последним словам песнопения, растворявшимся в стерильном воздухе. Проходили мгновения. Потом веки Роберта Коффина затрепетали и открылись. Тело не пошевелилось. Но седовласая голова слегка повернулась.

«Макаве Рино», — подумал Туото.

Голос Коффина был слабым, невнятным.

— Туото?

Высокая, угловатая фигура, нависающая над кроватью, кивнула один раз.

— Да, капитан Коффин. Рад снова видеть тебя. Глаза на мгновение закрылись, на морщинистом лице выразилось напряжение. Потом они снова открылись.

— Я бы поприветствовал тебя, но не думаю, что смогу двинуться. Я очень устал.

— Все равно, мой друг. Ты уже поприветствовал меня. Слова Коффина едва можно было расслышать.

— Это было ужасно, ужасно. Эндрю? Возможно, он не слышал, подумал Туото.

— С ним все хорошо. И с той женщиной, на которой он женится.

— Отлично. Просто отлично, Туото, прости меня, но, кажется, я больше не могу разговаривать. Мне нужно отдохнуть.

— Миру нужно отдохнуть. Эта часть земли была ранена. Даже боги устали.

— Я не доделал еще многого, Туото. А наделал и много такого, что хотелось бы взять назад.

— Ты не был бы человеком, если бы не хотел этого, капитан Коффин. Все мы хотим вернуть что-то назад. Коффин выдавил слабую улыбку.

— Я старался уладить кое-что в последний момент. Но ведь всегда не хватает времени, правда?

— Да, капитан Коффин, никогда не хватает времени. Глаза снова закрылись. На этот раз даже песни Туото не могли помочь им открыться. Старый маори наклонился и, приложив четыре пальца ко лбу Коффина, тихо прошептал: