НЕСКОЛЬКО ПАРАЗИТОВ

Высокий, красивый, изящный, вечно, улыбающийся. Встает в одиннадцать, и если очень спешит, то бывает готов через час. У ворот его всегда поджидает лихач. О, какую победоносную позу принимает № 1, откидываясь на спинку коляски, с каким величественным видом отвечает на приветствия пешеходов!

В театре только его и видишь. В салонах дамы спрашивают его мнение о картинах, мебели, нарядах… № 1 закручивает усы, расточает любезности и высказывает свои суждения с большим апломбом, потому что № 1 — молодой человек, который обладает вкусом и понятием обо всем.

Однажды, на вечере у госпожи Икс, из его записной книжки выпадает — о, вполне понятно, что не случайно — фотография; он быстро нагибается за ней, оглядываясь с притворным испугом. Одна заинтересованная дама спрашивает его, чья это фотография. № 1 принимает таинственный вид; наконец он сдается и томно, меланхолически, с видом человека, которого заставляют открыть священную тайну сердца, показывает всему обществу фотографию одной министерши. Дамы шепчутся по углам.

№ 1 удаляется. Он весь сияет. Если бы министерша знала об этом, она приказала бы лакею выставить его вон; но она не знает и раз в неделю приглашает его на обед, протягивая ему руку, как порядочному человеку.

— Почему ты не женишься? — спросила его как-то раз на небольшом вечере госпожа Игрек.

— Ах, я еще не нашел своего идеала! — И № 1 закатывает глаза и притворно вздыхает. Кокетка, в возрасте пятидесяти девяти лет, бросает на него проникновенный взгляд, вызывающий слабую краску на щеках молодого человека… С каких пор он уже не краснел!

Каждое лето он уезжает за границу, на воды. Видно, ему позволяют средства… А как они могут ему не позволять!

№ 1 до сих пор не имеет определенной профессии. Чем же он расплачивается за экипажи, рестораны, элегантное платье, за всю роскошь, в которой он пребывает. Наверное, банковскими купюрами. Откуда же они у него?

Ну, это уж его секрет.

Посторонитесь, пешеходы! Едет № 1.

Выдает себя за литератора. Он издатель уже не выходящего журнала и стряпает оды к торжественным дням. Читатель, если увидишь, что у твоей двери нажимает кнопку звонка и вытирает ноги о коврик галантный молодой человек в цилиндре и с собольим воротником на пальто, вдохновенный молодой человек, физиономия которого тебе незнакома, — знай, что это «он».

Он приходит предложить диплом председателя или по меньшей мере члена-основателя одного из тех фиктивных обществ, которые работают, выбиваясь из сил, ради «культуры румынского народа». И так как твое доброе и благородное сердце не может оставаться равнодушным к голосу «румынского народа», так удачно представленного в лице щеголеватого номера второго, ты должен будешь пожертвовать сколько можешь… начиная от сорока лей и выше.

Он очень деятелен и предприимчив. Зимой организует в пользу журнала балы, которым покровительствуют богачи, не читающие «румынских книг»; впрочем они не переутомляют себя и чтением каких-либо других книг. Летом он собирает подписи — тоже своего рода деньги — на бюст какому-нибудь великому человеку, который еще может подождать с памятником.

Позавчера он прислал и мне подписную квитанцию. До какого, должно быть, бедственного положения дошел человек! Однако сегодня утром я видел его в роскошной коляске; он сидел в ней развалившись и приветствовал меня… как настоящий герой. Браво тебе, № 2.

Утверждает, что он журналист. Я никогда не видел его идущего пешком: разве только в зале заседания палаты депутатов, куда уж никому не разрешается въезжать в экипаже.

Любезные префекты, если вы тщеславны и хотите, чтобы о вашем прибытии в столицу было сообщено в газете, обратитесь к молодому человеку № 3. Вы найдете его в «Капше»[10] между пятью и семью часами пополудни. «Симпатичный префект»… стоит двадцать лей. «Наш энергичный и неутомимый префект»… будет стоить несколько дороже. Неудачники в поисках службы, если вы хотите прожить несколько дней среди самых радужных иллюзий, знайте, что вы нигде не купите их за такую скромную и сходную цену, как у № 3. Он близкий друг всех министров. Превзошел самого «Бимбирикэ». Уж два года как он не оплачивает счета в ресторане; а портной шьет ему уже пятое пальто в счет «имения», во владение которым он собирается вступать каждую зиму. Когда вы видите его развалившимся в экипаже, с цилиндром на голове и с гаваной во рту, важного, со скрещенными на груди руками и с вытянутыми ногами, упирающимся в спину кучера, — то можно подумать, что он по меньшей мере наследник Запы.