Он сразу узнал тёмные пески и мрачное небо Сарасина. Хотя теперь небеса стали ярче, а песок – не таким чёрным, это место идеально подходило для ифритов и дурных предчувствий, сжимавших его желудок вместе с голодом. Что чувствовала мать, когда сбежала из Шарра после того, как Сёстры пали, а Лев был заключён в ловушку, сбежала, отягощённая бременем в утробе? Каково ей было притворяться кем-то иным, рассказывать сыновьям, что они – сафи по крови, наследие, многократно уступающее редкой крови силахов?

Альтаир связал эти мысли и загнал поглубже.

Он последовал за Львом вниз по деревянным сходням, размахивая руками и гремя цепями так громко, что даже мёртвые в далёком Зараме бы проснулись. Альтаир скользил взглядом по заброшенным ветхим домам, вырисовывавшимся у берега, в поисках помощи, но вокруг была лишь пустота, и осознание, что он остался совсем один, пробирало до самых костей.

Ничего. Никого. Они ещё не успели прибыть, иначе бы были здесь, не так ли? Альтаир знал, что Насир и остальные должны попасть в Крепость Султана, и всё же. Если бы он потерял кого-то из своих, то объехал бы целый свет, только бы отыскать.

– Их здесь нет.

От голоса Льва Альтаир вздрогнул. В протянутой руке тот держал кусок лаваша. Вторая половина осталась у него, для себя. Только Насир делил еду пополам настолько идеально.

– И всё же твой взгляд блуждает в поисках тех, кто никогда не придёт.

«Тише, тише», – пели волны, плескаясь о песок, жаждая унести тайны к новым берегам.

– Я – генерал, – ответил Альтаир наконец. Пищу он принял осторожно, нерешительно, хотя голод притупил его гордость. – Бдительность уже вошла в привычку.

Лев хмыкнул:

– Мы найдём их, не беспокойся. Если они не придут за тобой, мы отправимся за ними.

– И как же ты это сделаешь? – устало спросил Альтаир.

– С помощью крови – твоей и моей. Dum sihr. Есть одно заклятие, имитирующее заклинание Охотницы. Мне нужно лишь найти его. – Лев нахмурился над своей внезапной игрой слов.

Альтаир с облегчением сошёл со сходней. Пустыня – не вполне твёрдая земля, но она хотя бы не покачивалась, как море, и не кренилась, как корабль на волнах. И всё же пустыня была такой же бесплодной. На многие мили вокруг не было ничего. От пустоты в груди стало больно.

– Почему? – вдруг спросил Лев, с любопытством склонив голову набок. Солнечный луч окрасил резкие линии его татуировки, заставил переливаться. – У тебя нет ни имени, ни трона. Аравия ничего тебе не дала, тогда как ты отдал ей всё.

«Ради чего?» Вот что хотел знать Лев.

Альтаир уже давно знал, что никогда не станет королём. Слишком долго мать держала его в тени. Ни разу она не назвала мальчика рядом своим сыном. Ни разу она не делила с ним трапезу и не держала его за руку.

Слишком больно было на него смотреть. Слишком грешно.

Десятилетия спустя Гамек был назначен её преемником – первый смертный, претендовавший на трон. Но судьба Альтаира была решена задолго до того, как родился их наследник – темноволосый, сероглазый. Мальчик с огромным потенциалом и великой целью, которого перековали в клинок.

Альтаир полагал, что мог бы ревновать, если бы был устроен иначе, если бы трон не был ему безразличен и если бы не знал, что к позолоченному трону прилагались испытания и невзгоды.