Что-то в воздухе изменилось, когда прозвучал чей-то вздох. Насир резко развернулся. Пара ударов сердца – и кончик его клинка уже был прижат к горлу незнакомца.
– Прошу простить за соблюдение необходимых мер предосторожности.
«Беньямин…» – пронеслось в уснувшей части его разума, и перед внутренним взором возникли глаза цвета умбры и кошачья усмешка. Но хотя слова эти были произнесены расслабленно, с отчётливым сафаитским акцентом, тон не был таким уж добродушным.
Незнакомца не остановило и лезвие у самого горла. Казалось, сафи вообще этого не заметил, и Насир почувствовал себя полным дураком, когда на свету блеснули два кольца, сверкающих на кончике удлинённого уха.
Кожа у сафи была такой же тёмной, как у Кифы, – гладкой, коричневой, и вокруг левого глаза змеилась золотая татуировка. При виде её Насир немного расслабился, прежде чем прочитал смысл: nuqi. Чистый. Напоминание, что не все сафи были столь дружелюбны, как Беньямин. Многие из них ценили так называемую чистоту расы, совершенство, и смотрели на всех остальных сверху вниз. И словно одной этой татуировки было недостаточно, чтобы подчеркнуть его надменность. Его тауб был украшен вычурными кремовыми и золотистыми вставками, а большинство пуговиц – расстёгнуто, обнажая торс.
– Чего б и все остальные не расстегнуть, – пробормотала Кифа за спиной Насира – слишком тихо, чтобы быть услышанной… Услышанной человеком.
– Я могу, если желаешь, – протянул сафи, и Насир едва сдержался, чтобы рискнуть своим достоинством и увидеть, что может её смутить. – Принц отбывает на Шарр и возвращается дикарём. Не могу сказать, что это меня удивляет. Но разве так надлежит относиться к гостеприимному хозяину?
– Гостеприимный хозяин не берёт своих гостей в плен, – заметила Зафира.
– И всё же ты здесь, смертная. Несвязанная и невредимая, – ответил он, повторив её собственные слова, и коснулся двумя пальцами шнура, стягивающего тёмную бороду. Шнур был того же оттенка, что и его тюрбан, – цвета слоновой кости.
– А где же тогда зарамийка, которая была с нами? – спросила Кифа.
– Полагаю, вернулась в море. После того как она получила целую гору обещанного ей серебра, она ушла, даже не обернувшись. А что, вы ждали чего-то иного от зарам– цев?
Насир прекрасно знал, как это бывало с людьми, жадными до монет. Они набивали карманы и разворачивались к тебе спиной, и их совершенно не беспокоило, что их наниматель погиб на зловещем острове.
– Напомни, кто ты? – спросила Кифа.
– Сеиф бин Укуб, – ответил сафи. На этом даже поверхностное дружелюбие исчезло. – Назад, принц. Может, в твоих жилах и течёт королевская кровь, но я расчленял некоторых и поважнее тебя.
Тишина налилась тяжёлым предчувствием кровопролития. И кровопролитие непременно случилось бы, если бы Насир не побывал на Шарре. Если бы не обрёл там брата и друзей, и свою голубоглазую охотницу, которая сейчас смотрела на него с безмолвным приказом. Стиснув зубы, он опустил клинок, одарив сафи напоследок тяжёлым взглядом, прежде чем отступил и занял место между Кифой и Зафирой.
– Что тебе нужно? – спросил он.
– Где Альтаир аль-Бадави бин Лаа Шайи?
– Ты хотел сказать – Беньямин? – спросила Кифа, наконец вызвав хоть какую-то эмоцию в его бесстрастном взгляде. Глаза сафи были бледно-золотыми, и радужка пугающе почти сливалась с белками. – Татуировка, – объяснила девушка, всё ещё удерживая копьё наготове. – У Беньямина тоже была татуировка. Ты – из его круга сафи.
–