— Пялилась, тихонько вздыхала, полунамёками давала понять знакомым, как он мне нравится.
— Н-ну-ну, — Егор выразительно глянул на Стаса.
— Только без разборок! — взмолилась Галя. — Иначе я за себя не отвечаю. Скажите спасибо, что я до сих пор в обморок не грохнулась. Я устала, я перепугалась, я не понимаю, что происходит, я, в конце концов, начинаю замерзать!
— Да, холодает. — Ксюша радостно ухватилась за повод сменить тему. — Нам бы домой поскорее. Егор, а? — Она заискивающе посмотрела на жениха, который всё это время не отпускал её ладонь.
Тот с притворным недовольством закатил глаза и велел:
— Возьмитесь все за руки.
Предвкушение чего-то поистине волшебного перебило даже шок. Галя представила, как сейчас они телепортируются, словно в произведениях про магию. Одну руку она подала Стасу, другую Ксюше. Получилась живая цепь из четырёх звеньев. А больше не получилось ничего. Они стояли на прежнем месте, не двигаясь. Пару минут спустя у Гали лопнуло терпение.
— Чего мы ждём?
— Ветра, — коротко ответил Егор.
— Он ветровик, — полушёпотом пояснила Ксюша.
— Как будто мы знаем, что это такое, — фыркнул Стас, опять порадовав Галю тем, что не окончательно впал в ступор.
— Ветровики — люди, которые умеют перемещаться вместе с ветром. Без ветра — магически вообще никуда, зато с ветром — куда…
Странная, неестественная лёгкость разлилась по всему телу Гали, а в следующий миг она вовсе перестала его чувствовать. Зрение и слух остались, но как бы смазались-рассеялись. Снег, лес, скалы, горы замелькали под меняющимися, непривычными углами.
— …угодно, — договорила Ксюша, когда четверо оказались на улице возле большого дома.
Их появление не укрылось от прохожих, но никто не вскрикнул, не охнул, даже глаза не выпучил, точно такие штуки здесь — привычное дело. «А ведь так и есть», — смекнула Галя.
Она огляделась кругом. По мостовой ехали кареты, повозки и коляски, некоторые — благодаря лошадям, некоторые — сами собой. По широким тротуарам шли люди, одетые так, словно здесь снимали фильм про некую историческую эпоху, но про какую именно — создатели не определились. Одни наряды почти не отличались от привычных для Гали, другие будто сошли со страниц книг про средние века, третьи напоминали о моде девятнадцатого — двадцатого столетий. Дома были в основном двухэтажные, каменные (на вид), выкрашенные в разнообразные, но спокойные цвета; ухоженные, насколько Галя могла судить. Цоканье копыт и звон бубенцов смешивались с покрикиваниями, болтовнёй, смехом. По солоноватой влажной тяжести воздуха Галя догадалась, что недалеко отсюда море.
— Добро пожаловать в Стратимград, — улыбнулась Ксюша.
Глава 3
Когда Ксюша родилась, она не отличалась от других младенцев, родители и подумать не могли, что с ней что-то не так. Девочка росла и развивалась, но не демонстрировала никакого волшебства. Поначалу Людмилу и Сергея это не пугало, способности ведь проявляются не сразу, а на втором — третьем году жизни. Когда Ксюше исполнилось два, они удивлялись, что у неё до сих пор нет сил, но лекарь успокоил — такое иногда бывает, кто-то созревает для волшебства раньше, кто-то позже, нет повода паниковать. Но вот Ксюше три года, вот четыре, а собственных чар по-прежнему нет. Под Новый год для детей принято устраивать праздники, собираются ребята примерно одного возраста. Веселятся, водят хороводы, поют песни. И показывают, какие умеют творить чудеса. Четырёхлетней Ксюше показать было нечего, она так разительно отличалась от сверстников, что родители уже не могли закрывать на это глаза. Пришлось признать, что их дочь пустая; пустыми называли людей, не имеющих никакого волшебного дара. Дома Людмила расплакалась, а Сергей встал у окна и стоял там полночи, не двигаясь.
«Жалко, жалко очень, — шептались между собой родственники, друзья, соседи. — Бывает же… Семья хорошая, родители — приличные люди, с волшебством у них порядок. Что ж дочке-то не повезло? Бедная девочка. Хотя родителям, верно, хуже, по крайней мере, сейчас, пока она ничего не понимает. Бедные Люда и Серёжа. Интересно, они рискнут ещё ребёнка завести? А вдруг и тот пустым получится? Ужас! Врагу не пожелаешь!» Они представляли себя на месте Сергея с Людмилой или на месте Ксюши, передёргивали плечами, отряхиваясь от тяжёлых, мрачных, беспросветных образов. И радовались, что беда случилась не с ними и не с их детьми. Кто-то от такой радости получал удовольствие.