Но где же все-таки Кондрашин?.. Сменил волну, вновь начал вызывать:
— «Сосна», я «Чайка», слышишь меня? «Сосна»...
И вдруг волна ожила! Выдала хрипловатое:
— «Чайка», я «Сосна», мы застряли. Слышишь, «Чайка», мы застряли! Принимаю меры. Конец связи...
Теперь Малов испытывал сразу два чувства. С одной стороны, облегчение: Кондрашин наконец-то отозвался.
А с другой — непроходящую тревогу. Значит, на напарника рассчитывать не приходится. «Ну что ж, будем держаться наличными силами! — приказал сам себе Малов. — Не впервой. Тем более, что сейчас пехотное прикрытие имеется. Кстати, как там мой десант? — Высунулся из люка, глянул за башню. — Спешились. Правильно сделали, могло и осколками посечь. Теперь окопаются, приготовятся. Что-то будет, когда рассветет?..»
Тем временем фашисты уже прекратили огонь, решив, видимо, не жечь зря снаряды по невидимому советскому танку. А вот с утра, когда развиднеется...
Рассвет же — не за горами. Вон ведь, уже и небо студенистым становится. Значит, скоро.
* * *
На счастье, с рассветом удалось обнаружить выемку. Загнали в нее машину, укрылись чуть не по башню. Малов, приоткрыв крышку башенного люка, посмотрел влево, в сторону моста. Его пехотное прикрытие успело окопаться. Это уже хорошо.
Вдруг где-то в глубине леса, вначале глухо, а затем все явственней, зарокотало. По звуку — танковый двигатель. Сомнений нет: фашисты хотят заставить советскую машину обнаружить себя. Вскоре из леса выкатил вражеский танк. Осторожно, словно на ощупь, пошел прямо к мосту. Явно провоцирует. Ну что ж, встретим.
— Приготовиться! — выждав, подал команду Малов. — Бронебойным... Огонь!
Тридцатьчетверка знакомо дернулась от выстрела. И тут же Малов увидел, как немецкий танк качнулся, словно наехал гусеницей на валун, развернулся, встав поперек дороги.
— Огонь! — повторно скомандовал младший лейтенант.
И вражеский танк вначале нехотя, а затем все сильнее зачадил. Но радоваться успеху некогда. Они уже обнаружены. И вот-вот тридцатьчетверку накроет шквал артиллерийского огня.
— Дима! — крикнул Еремину Малов. — Давай задний ход! И — вдоль берега! Да зигзагами, зигзагами!
Но странное дело, вражеские батареи на этот раз молчали. Неужели снялись по темноте и отошли? Не может быть.
И вдруг... Вот теперь-то он понял, почему молчали вражеские батареи. Как это он просмотрел, когда немцы подкатили эти два орудия?! Они всего метрах в четырехстах. Теперь ждут, что танк, развернувшись, пойдет в обратную сторону.
«Что ж, надейтесь, — со злорадством подумал о вражеских артиллеристах Малов. — А вот мы вас сейчас...»
Но не успел он подать команду, как возле левого фашистского орудия вскинулся султан разрыва. И в тот же миг в наушниках у Малова раздался возбужденный голос: