Что они уже на мосту, Малов понял по гулу настила. Теперь бы поскорее проскочить на тот берег.

Мост оказался длиной метров сто, не меньше.

— Дима, теперь круто вправо, уходи с дороги, — приказал Малов. И тут же предупредил: — Смотри в оба, где-то здесь наши разведчики с саперами. Включи-ка на время фару.

Но лучше бы этого было не делать. Едва лучик фары прорезал ночную мглу, как неподалеку от их тридцатьчетверки разорвался снаряд. Затем еще и еще.

— Выключи свет! — крикнул Малов. — Движение — по фронту! Туда — обратно. Веди машину зигзагами.

По вспышкам выстрелов Малов определил, что вражеские батареи расположены у леса, по обе стороны дороги. Мелькнула тревожная мысль: как бы Кондрашин не напоролся на эти орудия. Хотя они и условились, что он сразу же возьмет влево.

Кстати, проскочил танк Кондрашина вслед за его тридцатьчетверкой или нет?

Решил связаться с напарником. Включил приемник на передачу, запросил:

— Я «Чайка», я «Чайка». «Сосна», как слышишь меня, прием...

Молчание. В наушниках — лишь треск эфира. Что за чертовщина? Почему Кондрашин не отвечает? Вышла из строя рация? Маловероятно... Но что же тогда случилось?..

— «Сосна», я «Чайка», как меня слышишь? Как слышишь, «Сосна», прием!

Молчание...

Этого еще не хватало! Выходит, он один на этом берегу? Да-а, дела! Как же докладывать командованию? Все, как есть?.. Нет, нужно подождать до рассвета. А там видно будет. Может, действительно у Кондрашина просто рация вышла из строя.

Подкрутил рукоятку настройки. Нашел волну командира бригады, передал:

— Я «Чайка», я «Чайка». «Стрела», слышишь меня? Мост проскочил. Две немецкие батареи ведут огонь. Я «Чайка», прием...

Спокойный голос Соммера ответил с того берега без промедления:

— «Чайка», я «Стрела». Вас понял. Держитесь до подхода главных сил!

— «Стрела», я «Чайка». Будем держаться. Выстоим!