— Нет.

— Я тебе чё — золотая антилопа? Копыт тоже нет. — Обычно отвечала она.

А к чему это я? А на моем перекрёстке всегда были сигареты «Медео».

Хотя у меня были деньги, но выклянчать у Ба пару копеек — это было каким-то спортом. На эти деньги я покупал ей конфеты «Школьные», которые она особенно уважала.

— Давай, посади меня на трамвай — дам полтинник.

Мы с Ба ждали трамвай, мне уже был восемнадцатый год. Мы стояли долго, потому что один трамвай сломался, и очередь из трамваев уходила за горизонт.

Я смотрел на свой главный перекресток.

Ба поймала меня на мысли.

— Сто дорог — одна твоя, но эта одна все равно будет приводить тебя сюда.

— Чёй-то?

— Где ты это дурацкое слово взял, «чёй-то»? Не чёй-то! А сюда!

Я тогда не понял и махнул рукой.

— Да ладно тебе, Ба, куда сюда возвращаться? Микры, да и микры.

— Ну, ну! Вот мы сейчас с тобой под руку почти километр прошли. И ты даже не смотрел на дорогу, ты обошёл все ямки, все кочки, когда сорвал боярку, ты даже на дерево не посмотрел, как будто знал, где она растет и рвал ее тут каждый день. Ты повёл меня там, где арык закопан глубже, и мне легче через него переступить. Когда нам надо было в тень, ты не искал ее глазами, ты просто завел меня под дерево. И ты думаешь, твоя дорога тебя сюда не приведёт?

— Ба, я ничего не думаю, я тут 18 лет туда-сюда хожу.

— То-то!

— А давай, Ба, я с тобой поеду, как в старые добрые. А ты мне майсу расскажешь.

И трамвайчик загромыхал.

— На Ленина-Советской, перед входом в парк, стояла мороженщица, мороженым торговала, я ее знала, она из нашего треста была. У нее такой ящик был на колёсах, в него лед насыпали и мороженное, каждый раз ее ставили на разных перекрёстках, но она всегда сбегала именно на этот.

— Почему?