Тбилиси, Ереван, Ташкент, Рига, Минск, и простите те, кого не учёл. А что у нас? А у нас Алматыдан сойлеп турмыз. Гутен таг, либе фроинд. Говорит радио Алма-Ата. Прослушайте концерт ля диез мажор в исполнении трио виолончелистов.

Ой-бай, проспал, уже десять, Ба пришла. Включила радио. Атас.

Лучше не дёргаться, прикинусь спящим.

— Ты почему на учёбу не пошел?

— Да, че-то морозит, температура, наверное.

— Хреньтература у тебя. Давай вставай, чай пить.

Ба потрогала мой лоб, и, убедившись, что ситуация штатная, отправилась на кухню.

Я подсел уже к налитой чашке чая.

— Ба, давай выключим эту тягомотину? Ну, блин и так с утра, не очень.

— Послушай, красивая музыка, культурная, а не твоя душегубка.

— Культурная, — я засмеялся, — какая культура в нашем городе?

— Великая есть культура. Я тебе расскажу.

Во время войны у меня стоял пивной ларёк на Кирова и Пролетарской. Суровые были годы. Но летом, раз в неделю, чтобы как-то поддержать людей, в этот ларёк завозили пиво в деревянных бочках. Я, в основном, работала в магазине на Комсомольской, но раз в неделю выходила на работу в эту деревянную будку. А рядом был дом, «лаурятник» его все называли.

— Не понял, что за название?

— А там киношники все знаменитые жили, их из Москвы, и всех лауреатов поселили в этом двухэтажном доме.

— Ба, подожди, давай по порядку, какой «курятник», какие актёры? Как они там появились?

— Нас привезли в Алма-Ату в сентябре, сорок первого. Киностудия приехала с нами в одно время. Я видела на вокзале, как грузили всякие механизмы и аппараты в грузовики и на телеги, и везли в город. Там был один начальник, вокзала он занимался разгрузкой, а на людей ему было наплевать.

— Ну, люди сами, как-то могли, важное же дело.

— Дело-то конечно важное, только за нами пришел поезд из Грузии, какие-то грузины-мусульмане.

— Ба, это, наверное, турки были.