Я положил сверток на место и поднялся, теперь говорить небрежно свысока стало бы ему затруднительно.

– Значит, это правда? – ответил невпопад, подумав о своих разговорах с Марко.

– Что – правда? – не понял он.

Но я не стал объяснять. К чему слова? Хотя у меня к нему вопросы тоже имелись.

– Зачем ты отвлекал меня своими вымышленными историями о душах зеркал? – начал я.

– Неправда! – вдруг заорал он так, словно я коснулся самой болезненной его частицы. – Я доверил тебе, во что сам верил. И до сих пор верю!

Он весь затрясся.

– Ты ничего не понял из того, что я говорил! Ничего! Ничего!!!

В каком-то неистовом порыве он развернулся и бросился к окну, мне показалось: того и гляди выскочит наружу. Я подался вперед, чтобы удержать, но нет: Ансельми остановился, вцепился в обрамление, до меня долетало его прерывистое дыхание. Я стоял, как речи лишился.

Наконец, он заговорил.

– Завтра я уйду из мастерской. Навсегда, – выдавил, с трудом разжимая губы.

– Куда? – оторопел я ещё больше.

– Мои дела тебя не касаются. Не собираюсь с тобой обсуждать. Завтра ухожу.

Он растер лоб, словно боль мучила его.

– Но и ты здесь не останешься. Завтра ты уйдешь тоже.

Я замер.

– С тобой?

– Зачем? – раздраженно бросил он. – Уйдешь сам.

– Куда? – снова вырвалось у меня. Больше всего в те мгновения мы походили на безумных.

– Не моё дело. Куда хочешь. Ты должен уйти. Здесь не останешься.