– Ничего не стоит, до свиданья.

– Всего хорошего!

– Ну, вы все-же, и дьяволы! – обрушился Василий на ребятишек, которые во время разговора отца с посторонним человеком, переговариваясь о чем-то между собой спорили. – Галдят, как супостаты, слова вымолвить с людьми не дадут! – укорял он непоседливых детей.

Вечером, того-же дня, бабушка Евлинья, сидя в верхней комнате раздумывала сама про себя: «Евдокеи (1 марта) давно прошли, в прощальное воскресенье на масленице были. Помню, в тот день воды много было. По приметам: «курица напилась». Герасимы-грачевники (4-го марта) тоже прошли, и сорок святых мучеников (9-го марта) «жаворонки», тоже миновали. Скоро «Лексей божий человек» – «с гор вода» (17-е марта)».

– Вась, ты, когда думаешь в погреб льду-то набавить, а то скоро 19-е марта «Дарьи-грязная пролубь» будет, тогда уж поздно будет. На озере-то вода появится, – предупредительно напомнила бабушка Евлинья сыну.

– Завтра, я итак над этим вопросом подзадумался. Завтра, пожалуй, наколем набьём, – отозвался Василий.

Бабушка Евлинья отговев на первой неделе, весь пост держала себя в благоговейном настроении, иногда по вечерам в сумеречной полутьме, собирала вокруг себя ребятишек-внуков: Ваньку, Ваську и Володьку и пела божественные стихири:

Унывай, унывай душа моя!

Уповай, уповай на вышнего!

Я, Твоя овца заблудшая,

Твоего стада оставшая!

Уловил, уловил: диавол враг!

И поверг меня в пучину – мрак.

Лишь надеюсь я на богородицу!

За меня она заступится.

Ты кого пошлёшь владычица!

Или ангела, хранителя, – иль сама сойдёшь, заступница!

Все на страшный суд мы явимся, все грехи нам там предъявляться.

Чем нам там будет оправдаться!

По делам нашим осудимся!