Никогда еще Маруха не чувствовала себя так уверенно. Понимая, что охранникам велено обращаться с ней хорошо и любой ценой сохранить ей жизнь, она отчаянно блефовала. И не ошиблась: через три дня после освобождения Беатрис рано утром в комнату без стука вошел Дворецкий с телевизором и транзистором.

– Должен вам кое-что сообщить, – сказал он и бесстрастно продолжил: – Донья Марина Монтойя мертва.

Маруха сама не ожидала, что воспримет его слова как что-то давно известное. Ее, наоборот, поразило бы, если бы Марину оставили в живых. Но когда она впустила мысль о смерти Марины не только в ум, но и в сердце, ей вдруг стало ясно, как же она любила Марину и как много бы отдала, чтобы весть о ее смерти оказалась неправдой.

– Убийцы! – крикнула Маруха Дворецкому. – Все вы убийцы! Вот вы кто!

В этот момент в дверях появился Доктор. Он хотел успокоить Маруху известием о том, что Беатрис благополучно добралась домой, но она отказывалась верить, пока сама не увидит Беатрис по телевизору или не услышит по радио. Появление Доктора еще больше распалило Маруху.

– Давненько вы не показывались, – прищурилась она. – Теперь-то мне понятно почему: вам, наверное, стыдно, что вы так поступили с Мариной!

Доктор опешил от неожиданности, а Маруха не унималась:

– Что случилось? Ее казнили?

Доктор объяснил, что это была месть за двойное предательство.

– С вами все по-другому, – добавил он и повторил уже звучавшую раньше фразу: – Тут дело в политике.

Маруха слушала его как завороженная; так бывает, когда человек чувствует, что скоро может умереть.

– По крайней мере расскажите, как все произошло, – попросила она. – Марина догадалась?

– Не догадалась. Клянусь.

– Но как можно было не догадаться?! Я вам не верю! – настаивала Маруха.

– Ей сказали, что ее перевозят в другое место, – объяснил Доктор, которому явно очень хотелось, чтобы Маруха ему поверила. – Потом велели выйти из машины и идти вперед, а сами выстрелили в голову. Она не успела ничего сообразить.

Образ Марины в капюшоне, шагающей вслепую по направлению к воображаемому дому, еще долго преследовал Маруху, когда она ночами не могла сомкнуть глаз. Момент прозрения в последний миг страшил ее даже больше, чем сама смерть. Утешала только коробочка с таблетками снотворного, которые она копила, словно бесценные сокровища, чтобы проглотить целую пригоршню, когда придется добровольно отправиться на убой.

Беатрис Маруха увидела в полуденном выпуске теленовостей: на экране была квартира, заставленная цветами, и толпа народу. Квартиру Маруха узнала мгновенно, несмотря на перемены: то был ее собственный дом. Однако радость тут же сменилась недовольством, поскольку новый интерьер Марухе категорически не понравился. Нет, конечно, библиотеку оформили хорошо и расположили в том месте, в котором она хотела, но цвет стен и ковры подобрали отвратительно. И лошадь эпохи Танской династии стояла неудачно, на проходе! Маруха, не сообразуясь с ситуацией, принялась ругать мужа и детей, как будто они с экрана могли ее услышать.

– Ну что за недотепы?! – восклицала она. – Я же говорила, как надо, а вы все сделали наоборот!

Ей даже на свободу вдруг захотелось не просто так, а именно чтобы высказать им в лицо свое возмущение.

В этой буре чувств и ощущений проходили невыносимые дни и бесконечные ночи. Маруха трепетала от ужаса, ложась на Маринину постель, укрываясь одеялом, которое до сих пор сохраняло запах ее тела. Засыпая, она слышала доносившийся из темноты, рядом с кроватью Маринин шепот, напоминавший жужжание пчелы. Однажды она даже увидела Марину наяву. Та дотронулась до Марухиного плеча (причем рука у нее была живая, теплая, нежная) и прошептала на ухо: