Глава 14

Еврейская монархия

Сопротивление филистимлянам сыграло особую роль в становлении еврейской монархии. С нее начинается история еврейского народа. При ней евреи приобрели отчетливые национальные черты, хотя в ней и отсутствовало политическое мировоззрение – черта современного национального самосознания. Среди всех древних семитов они единственные, кто сохранил свой национальный характер и индивидуальность. Громадный вклад в дело их объединения и сплочения, конечно же, внесла религия.

У их соседей идумеев, моавитян и аммонитян были цари; у филистимлян – «владельцы», поддерживавшие связи между слабо соединенными частями федерации; у финикийцев – города-государства, из которых отдельные, такие как Библ, Сидон и Тир, эволюционировали в нации; но у евреев дотоле были только «судьи» – вожди, поднимавшиеся над массой по требованию момента. Поэтому старейшины пошли к своему вождю Самуилу и потребовали поставить «царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов»[111]. Первым на царство около 1020 года до н. э. был помазан человек по имени Саул, который «от плеч своих был выше всего народа»[112]. Не только идею монархии они почерпнули извне, но и самую организацию своего царства они смоделировали по образцу соседних царств. Однако в двух отношениях оно несколько отличалось от других: в административных целях сохранилось разделение на колена, а царь должен был править народом согласно указаниям Яхве, открытым через его святых.

Первый еврейский монарх оказался разочарованием, даже, можно сказать, провалом. Он был слабоволен, меланхоличен по характеру. Подобно бедуинскому шейху, он жил в палатке в своей родной Гиве[113]. Его крошечное царство поначалу не превышало колена Вениаминова, из которого он происходил. Тем не менее избрание на царство было равносильно мятежу против господ-филистимлян. После затянувшейся борьбы филистимляне в битве у подножия Гильбоа (Гелвуи)[114] убили трех его сыновей, а самому ему нанесли столь тяжелые раны, что он покончил с собой. Отрубив Саулу голову, торжествующие враги взяли его тело вместе с телами его сыновей и повесили на стене Бейт-Шеана, а его доспехи отослали в качестве трофея в храм Астарты.

Подлинным основателем монархии был Давид (ок. 1004—963 до н. э.), оруженосец Саула, который вступил на царство при господстве филистимлян, но в конечном счете сумел не только добиться полной независимости, но и расширить свои владения так, как это не удавалось никому ни до, ни после него. Давид положил начало ряду военных кампаний, которые позволили евреям сбросить с себя филистимское иго, взять под свой контроль Идумею, Моав и Аммон и, что еще удивительнее, арамейскую Полую Сирию (Келесирию), предположительно до самой границы государства Хама. Победоносная армия Давида прошла по улицам Дамаска. Созданное им царство было самым могущественным из местных государств, которые когда-либо складывались в Палестине[115]. Благодаря завоеванию Идумеи он получил в свои руки великий торговый путь между Сирией и Аравией. До XIII века до н. э. мы не слышим ни о каких царствах в этой маленькой стране и ее двух северных соседях – Моаве и Аммоне. В предшествующем столетии в этом регионе, который с XX века до н. э. был землей кочевников, поселились потомки арамеев и часть хабиру. Все остатки цивилизации, существовавшей до XX века до н. э., видимо, были уничтожены гиксосами и арамеями. Современным исследователям так и не удалось отыскать ни одного крупного города в районе Трансиордании на протяжении всего этого долгого периода.

Консолидировав свое царство, округлив его границы и подчинив соседей, Давид добился временного сплочения своих подданных. Предпринятая им официальная перепись населения, одна из самых ранних в письменной истории, должна была дать ему итог, скорее всего, в шесть или семь сотен тысяч человек. Для своей столицы он выбрал оплот иевуситов Иерусалим, который вырвал из рук местных жителей. Выбор оказался удачным. Город стоял за пределами первых племенных поселений, почти на границе между северной и южной частями царства, и господствовал над одним из важнейших сухопутных маршрутов, который шел с юга на север вдоль хребта западной долины Иордана. Однако его было легко оборонять. Здесь Давид поставил свою царскую резиденцию – дворец из камня и ливанского кедра, возведенный тирскими каменщиками и плотниками, которых прислал его финикийский друг царь Хирам (981–947 до н. э.). Дружба между Тиром и Израилем основывалась на взаимном интересе: Тиру не хватало сельскохозяйственной продукции, а Израилю – заморских товаров. Помимо дворца, Давид воздвиг в новой столице национальное святилище Яхве, таким образом сделав яхвизм официальной религией объединенного государства. Для евреев он был идеалом царя.

При Давиде, «человеке войны», были заложены зачатки еврейской литературы, одного из богатейших и благороднейших наследий Древнего Востока. Появляется должность mazkir (дееписатель), чьи официальные обязанности состояли в том, чтобы записывать важные события и вести царские анналы. Письмо евреи заимствовали у финикийцев. Есть предположение, что позднее священники начали составлять параллельные книги официальных хроник. Из таких хроник черпали историю раннего царства, и частично она попала в Ветхий Завет. Летописец периода, кем бы он ни был, излагает свой материал красочно и абсолютно объективно. Он описывает Давида не только как царя, но и как человека, причем рассуждает так, как мог бы рассуждать только его современник. Первые две главы 3-й Книги Царств – это первое произведение еврейской прозы; биография Давида во 2-й Книге Царств, главы с 9 по 20, представляет собой истинный шедевр среди исторических трудов. Дотоле еще никто не писал такой истории. Этот неизвестный летописец, древнейший по времени, кажется необычайно современным. Кроме того, при Давиде же начали собирать поэтические произведения, он и сам был неплохим поэтом. По сути дела, его поэтический и музыкальный таланты оставили в народе такое глубокое впечатление, что потомки даже приписали ему авторство многочисленных псалмов, столь неподвластных времени и универсальных по своему воздействию на человека, что они по-прежнему служат источником вдохновения и душевного подъема.

Давида сменил его сын Соломон (ок. 963 – ок. 923 до н. э.), при котором еврейская монархия поднялась на недосягаемую высоту ослепительного блеска и великолепия. Коммерческие и производственные предприятия Соломона, обширная разработка рудников, строительные начинания и роскошные привычки не имеют параллелей в анналах еврейского царства. Активно занимаясь этой разнообразной деятельностью, он вел жизнь самодержавного, сладострастного монарха, а его царский двор не уступал дворам Египта или Ассирии. В его царствование евреи влились в поток восточной жизни и цивилизации.

Дворец Соломона, как и его отца, строили финикийские зодчие из ливанских кедров. На его строительство ушло 13 лет. Такое множество кедровых колонн украшало царские покои, что их прозвали «домом леса Ливанского»[116].

Но большую важность для нации представлял храм, также воздвигнутый Соломоном, вероятно, на том месте, где ныне высится Купол Скалы. Первоначально задуманный как царская молельня, храм Соломона был выстроен всего за семь лет, а позднее стал всенародным центром еврейской религии. И опять зодчие и строители прибыли из Тира, а на строительство пошел ливанский кедр. С этой целью 30 тысяч подданных Соломона должны были работать вахтенным способом: месяц в Ливане вместе с людьми Хирама и два месяца дома, занимаясь своими обычными делами. Срубленные бревна доставляли к морю, сплавляли до Яффы, а оттуда перевозили в Иерусалим. В отделке храма мастера вдохновлялись современными им ханаанскими мотивами. В ритуалах и жертвоприношениях также отразились ханаанские обычаи. Даже название hekal («храм») было заимствовано из ханаанского словаря.

Строительные предприятия Соломона включали в себя также возведение укреплений, казарм и складов. В недавно раскопанных конюшнях в Мегиддо, где стояли его колесницы, следы двойного ряда яслей, где могли разместиться 450 лошадей, причем часть из них доставлялась из Египта и Киликии. С помощью своего финикийского друга Хирама Соломон построил флот для ведения торговли на Красном море. База флота находилась в Ецион-Гевере[117], Айле римских времен, впоследствии переименован в Эйлат. Из этого морского порта корабли Соломона под командованием тирских капитанов уходили в морские экспедиции вдоль побережья Аравии и Восточной Африки. Главной целью был импорт благовоний, особой древесины, слоновой кости, золота и драгоценных камней. Медь и железо, обрабатывавшиеся в Ецион-Гевере, составляли главные статьи экспорта, они перевозились по морю или караванами в Аравию в обмен на товары оттуда и из Индии. Идумея и вся часть (ныне называемая Аль-Араба) Соломонова царства между Мертвым морем и заливом Акаба были богаты медью и железом. Это сделало морской порт Соломона центром руднодобывающей и плавильной индустрии. Местные кенеяне[118], видимо, и есть те, кто впервые познакомил жителей Идумеи, подданных Соломона, с искусством добывания руды и металлургии. Приходящие из Аравии караваны, груженные тамошними пряностями, должны были платить пошлины, проходя через владения Соломона.

Имя Соломона прошло сквозь века в легендах и романах, оставаясь синонимом могущества, роскоши и мудрости. Даже джинны выполняли его приказы на земле и на небе. Великолепие его двора привлекло южноаравийскую царицу, Билкис в мусульманской традиции. Абиссинская правящая династия утверждает, что происходит от ее союза с Соломоном; нынешний представитель этого рода в числе прочих официальных титулов называется «лев Иуды». От «мудреца Соломона» берут начало бесчисленные пословицы, и некоторые из них даже попали в канон.

Однако исторические факты не поддерживают это мнение. Царство, которое Соломон унаследовал, значительно превышало царства, которое он оставил после себя. Филистия признавала верховную власть фараона. Фараон же покорил ханаанский оплот Гезер, Соломон женился на дочери фараона и получил город в приданое. Эта царевна вошла в гарем в 700 жен и 300 наложниц. Под влиянием этих женщин Соломон возвел капища возле Иерусалима для поклонения богам Сидона, Моава и Аммона. В конце царствования его арамейский правитель Ризон освободился из-под его власти. Еще раньше идумейский правитель Хадад, которого Давид изгнал из его провинции, истребив всех мужчин, вернулся донимать Соломона. На общественных работах Соломон использовал принудительный труд. Именно в этом неразумном решении и непомерных расходах и заключалась главная причина народного недовольства, которое при его преемнике привела к разделению царства.

При Давиде и Соломоне прежде два отдельных народа – Израиль и Иудея – объединились во временный союз. Экономика у них была разной. Северяне были сельскохозяйственным народом, жили за счет пшеницы, оливы, винограда и других плодов их плодородной земли; южане были в основном пастухами, жили на высокогорье, пригодном для разведения овец и другого скота. Ефремово и другие северные колена были более открыты для ханаанского влияния. Поклонялись они, по-видимому, в первую очередь Элохим (множественное число от Эл), в этот культ входили солярные ритуалы и обряды, происходившие из старого ханаанского культа. Колена Иуды и Вениамина на юге, очевидно, предпочитали Яхве, который обитал в Иерусалимском Храме и культ которого был проще. Непосредственная причина раскола, однако, лежала в экономической плоскости.

Когда после смерти Соломона около 923 года до н. э. представители двенадцати колен собрались в Сихеме, чтобы помазать на царство его сына Ровоама, встал вопрос, готов ли он ослабить бремя податей. Шестнадцатилетний юноша дал опрометчивый ответ: «Если отец мой обременял вас тяжким игом, то я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами»[119]. После этого десять колен отказались признать Ровоама и выбрали своим царем Иеровоама из Ефремова колена, «спикера» собрания. Эти десять колен составили Израильское царство, чья столица сначала находилась Сихеме, потом в Фирце, а затем в Самарии. Оставшиеся два колена, Иудино и Вениаминово, непреклонные в своей верности Ровоаму, составили Иудейское царство со столицей в Иерусалиме.

Два царства стали соперниками, а по временам и врагами. Оба знали взлеты и падения. Чаша весов склонялась то к Израилю, то к Иудее. Тенденцию к внутреннему распаду иллюстрируют частые смены династий в Израиле, который пережил 19 царей за два века существования, и неоднократные мятежи и интриги в обоих государствах. Эти внутренние силы в конце концов и довели их до краха. Евреи, подобно другим жителям Сирии, никогда не воспринимали всерьез изречение их барда: «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!»[120]

Самым выдающимся среди первых монархов Израиля был Омри (около 874–852 гг. до н. э.), чье имя указывает на арабское, весьма вероятно, набатейское происхождение. Его грандиозным памятником стал город Самария[121], который он основал и укрепил и куда перенес официальную столицу из Фирцы[122]. В новой столице он построил дворец, который еще более увеличил и украсил его сын и преемник Ахав. В этом «доме из слоновой кости»[123] в ходе недавних раскопок найдены предметы обстановки из инкрустированной слоновой кости, большая часть которых, очевидно, была покрыта сусальным золотом. В тот период лучшие мастера-резчики по слоновой кости находились на севере Сирии, где комнаты в богатых домах украшались кедровой обшивкой, выложенной панелями из слоновой кости. Во дворцах Соломона и Давида в Иерусалиме, вероятно, тоже были такие кедровые комнаты. Царская резиденция в Самарии – единственный случай, когда археологи обнаружили дворец, упомянутый в Ветхом Завете. Омри удалось произвести такое впечатление на современников, что еще столетие после искоренения его династии Самария в ассирийских анналах все еще называлась «домом Хумри».

Ахав (ок. 874–852 до н. э.) поддерживал дружественные отношения с соседями, но проблемы возникли у него в собственном доме. Как союзник Дамаска, он сыграл ведущую роль в битве при Каркаре, которая ничего не решила. Он женился на Иезавели, властной дочери Итобаала, царя Тира и Сидона, которая полностью подчинила себе мужа и попыталась навязать Израилю культ тирского Баала. Это привело к ожесточенной и длительной борьбе между баализмом и яхвизмом за превосходство в религиозной жизни Израиля.