Ханаанские истоки еврейского религиозного искусства и архитектуры несомненны. Храм Соломона, единственное религиозно-монументальное сооружение древних евреев, не просто строился зодчими из Тира, но и по образцу ханаанского святилища. Его отделка соответствовала ханаанским образцам. Царский дворец в Иерусалиме также возводился финикийскими мастерами. Два херувима в виде животных с человеческими головами, охраняющие древо жизни, – это древний семитский мотив. Наше представление о херувиме как о младенчике с крылышками восходит через искусство эпохи Возрождения в конечном счете не к ассирийскому крылатому быку, как полагают некоторые, а к сирийскому крылатому сфинксу или льву с человеческой головой. Завесу скинии и стены Соломонова храма украшали херувимы. Израильтяне представляли своего бога стоящим или восседающим на херувиме.

Храмовые ритуалы подразумевали музыкальное представление. Первые музыканты и певцы были либо ханаанеями, либо учились у них. Когда Давид положил начало еврейской духовной музыке, а Соломон продолжил ее разработку, у них не было иного выбора, кроме как следовать ханаанскому образцу. Даже музыкальные гильдии более позднего Израиля были счастливы тому, что происходят от семей с ханаанскими именами. Набросок арфистки из Мегиддо доказывает, что арфа была известна в Палестине еще за несколько тысяч лет до Давида. Автор Книги Бытия ссылается на древность музыкальных инструментов своего народа, говоря, что один из первых потомков Каина «был отец всех играющих на гуслях и свирели». Естественно, как только инструменты вошли в обиход, они стали использоваться как для духовной, так и для светской музыки.

Среди ударных инструментов у израильтян на первом месте стоял тимпан, который часто упоминается в Библии[136]. Духовые инструменты были представлены свирелью или флейтой и трубой. Это была простая дудочка, одинарная или двойная, из тех, на которых до сих пор играют сирийские пастухи. Трубу – шофар – делали из бараньего или козлиного рога и до сих пор используют в еврейских синагогах. Из струнных инструментов излюбленным была лира. Но мы понятия не имеем о том, какие мелодии играли на этих инструментах.

С музыкой пришли и песни. Одна из самых ранних дошедших до нас – это песнь Деворы, празднующей победу израильтян над ханаанеями. «Песни восхождения», которые паломники пели на пути к храму, вошли во многие псалмы. Они, конечно, были поэтическими композициями. Параллелизм пропитывает еврейскую поэзию, как и поэзию Угарита. Именно параллелизм, заимствованный у ханаанеев, придает псалмам и другим поэтическим сочинениям Ветхого Завета большую долю их возвышенности, величия и ритмичных переливов. Почти половина Ветхого Завета имеет поэтическую структуру.

Точно так же и в мирских делах евреи копировали обычаи тех, среди кого поселились и с кем вступали в смешанные браки. Их общие взгляды на этот и загробный мир практически не отличались от ханаанских. Похожи были и погребальные обычаи. Тело помещали в гробницу вместе с предметами, которыми человек пользовался в повседневной жизни, такими как кувшины и прочая посуда. Их одежда, украшения, керамика и ремесленные изделия изготовлялись на ханаанский манер. Длинную верхнюю тунику особого рода сначала носили цари и пророки, а позже переняли женщины. Также представители высшего класса носили льняные накидки в виде прямоугольных отрезов тонкого полотна.

Прядение и ткачество были домашними ремеслами, как правило, для личного потребления. Еврейский мудрец, описывая хорошую жену, говорит, что она «добывает шерсть и лен и с охотою работает своими руками»[137]. Множество ткацких грузил, найденных в Кирьят-Сефере[138], и фрагменты деревянных станков и красильных чанов в Лахише указывают на существование профессионалов, производивших ткани и одежду для общественного потребления. Оба города были древними ханаанскими центрами производства. Еврейские мастера не преуспели ни в каком искусстве, кроме огранки драгоценных камней. Печати периода монархии свидетельствуют о высоком уровне владения этим искусством. Упоминания в Библии семей писцов и ткачей, а также сыновей ювелиров[139] позволяют предположить наличие неких свободных организаций вроде гильдий, объединявших людей одной профессии для взаимовыгодного экономического, социального или религиозного сотрудничества.

Льняное полотно ткали из местного льна. Это древнее растение очень рано появилось в Восточном Средиземноморье и Египте. Лен рос на Иерихонской равнине еще до захвата ее евреями. Обыкновенный лен практически исчез из Палестины, но дикие цветы, относящиеся к тому же семейству, по-прежнему украшают весенний пейзаж Сирии и Ливана. Хлопок был ввезен после льна, зато шерсть использовалась еще задолго до него. Ткань домашнего производства из шерсти домашних животных шла на изготовление повседневной одежды зажиточного среднего класса.

В календаре Гезера середины X века до н. э. помимо льна упоминаются пшеница, оливки и виноград. Яхве обещал им землю, «где пшеница, ячмень, виноградные лозы, смоковницы и гранатовые деревья», землю, «где масличные деревья и мед»[140]. Пшеница занимала важное место среди злаков. Нередко, как и сейчас, целью вражеских набегов становились запасы зерна. Маленькие жернова для помола муки были найдены на многих раскопках. Печи в Бейт-Шемеше свидетельствуют о том, что некоторые способы выпекания хлеба сохранились до наших дней там, где используются тандыры. Остатки давилен для масла и винограда встречаются довольно часто. В Лахише найдены косточки оливок в таком числе, которое позволяет предположить, что производство масла было там основной отраслью в монархический период. Евреи переняли у ханаанеев лампу, в которую заливали оливковое масло, и пользовались исключительно ею примерно в течение семи веков. Самый ранний иноземный светильник, завезенный из Месопотамии около 500 года до н. э., обнаружен в Бейт-Шемеше. В нем есть усовершенствования: ручка сбоку и крышка с отверстием для фитиля. Кувшин в форме конического улья, обнаруженный в Телль-эн-Насбе[141], дает представление о пчеловодстве. Упоминания в Библии лука, чеснока, бобов, чечевицы, огурцов, кориандра и других овощей и злаков указывают на то, что пищевые привычки евреев мало чем отличались от привычек соседних народов. Из гороха и чечевицы варили популярную похлебку.

Виноградники и их плоды заметно фигурировали в еврейских обрядах и экономике. Само растение символизировало плодородие. Вино использовали для приношений в храме. В декоративном искусстве лозы и грозди изображались на мозаиках и скульптурах ранних синагог и гробниц. Гранат также использовался для украшения, а его сок был излюбленным прохладительным напитком.

Что касается цветов, то самым изысканным считалась лилия. Ее изображения украшали храм, а позднее – монеты. Песнь Соломона изобилует упоминаниями лилий и других растений. Возможно, это название применялось широко и подразумевало также анемон и маргаритку, которые до сих пор весной рассыпаются прекрасным разноцветным ковром по сирийским лугам. Видимо, одну из таких лилий вспомнил Христос, сказав, что «Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них»[142].

Монеты или чеканные деньги пришли в Палестину не ранее V века до н. э. До введения чеканки применялась весовая вавилонская система, единицей которой был сикль. Если сделки проводились не по прямому товарному обмену, то при помощи весов. Во многих местах были обнаружены гири различного вида для измерения веса в сиклях в рамках такой системы.

В начале V века до н. э. на Ближний Восток проникли афинские серебряные деньги, ставшие практически международной валютой, и были скопированы в Палестине и Аравии. Самая ранняя из найденных на сегодня еврейских монет относится к середине V века до н. э. и, возможно, была отчеканена при Неемии.