— Почему? — спрашиваю я.
— Когда я повзрослел, Икс, моя семья по-прежнему была благородных кровей, однако без гроша в кармане. Обедневшие аристократы. Многие десятилетия, даже века повсюду царствовал упадок, а этот дом, — взмахивает рукой Марк, — разваливался на части, от него остались чуть ли не руины. Так же обстояли дела с имением в Тироле, поместьем в Англии. Роскаррики были обречены. Палаццо выставили на продажу, вся история моих предков едва не попала на аукцион. Я взбесился, как может взбеситься восемнадцатилетний юноша, дошел до белого каления. В душе я хотел стать художником, архитектором, но у меня не было выбора. Так что, как только смог, я занялся бизнесом. Я вознамерился вернуть нам былое богатство, чего бы мне это ни стоило, спасти знатное старинное имя Роскарриков. Так я и сделал. И вот что получилось. Я нажил себе врагов, но заработал кучу миллионов. — Его голос повысился на октаву. — И когда пришло время — до того как «Каморра» и «Ндрангета» пристрелили бы меня, — я вышел из бизнеса по импорту и вложил все состояние в компьютеры. — Он указывает на ноутбуки с неким пренебрежением или даже презрением. — Теперь все проще простого. Будто я построил виртуальный идеальный механизм. Мне всего лишь нужно дернуть за рычаг, чтобы смазать машинным маслом гудящий мотор, и каждый день механизм будет приносить деньги.
Комната погрузилась в тишину. На экранах сверкают алым и черным целые числа.
— Марк, я все равно не приму машину. Может, отдашь ее бедным?
Неожиданно для меня он смеется:
— Кто знает, вдруг однажды ты примешь ее.
— Скорее всего, нет. Мне нужен ты, а не твои деньги.
Марк приближается ко мне и обвивает руку вокруг талии. Целует в шею. Волны удовольствия тотчас же каскадом обрушиваются на меня, словно циферки на экране компьютеров — красные и розовые. Ах, Марк, поцелуй меня снова.
— Справедливое замечание, — вдруг отстраняется он. — Но нам правда придется обновить твой гардероб. Хватит с нас «Зары». На этот раз я не позволю тебе отказаться.
Пытаюсь не покраснеть. Я даже не думала, что он замечает, какие платья я ношу.
Но мое желание купить новую одежду вполне искреннее. Я смогу обойтись без шикарной машины, но если лорд Роскаррик хочет водить меня по таким роскошным местам, как Капри, и впрямь нужны подходящие наряды. Правда. Значит, пускай Марк мне их предоставит. Сама я просто-напросто не осилю поход в дизайнерский магазин.
Как раз этим мы и занимаемся.
Следующие шесть часов мы блуждаем по благоухающим, роскошным, сияющим бутикам Кампании в минималистском стиле, магазинам с огромными окнами и миниатюрными мотками первоклассного шелка и кашемира, магазинам с огромными свободными пространствами и продавщицами, похожими на заскучавших супермоделей, магазинам, в которые я еле отваживаюсь ступать, где вздрагиваешь при виде ценника и думаешь, что запятая стоит явно не на том месте.
А слова! Все эти чудесные слова обволакивают меня, как мед: Прада, Бланик, Феррагамо, Барберри, Армани, Шанель, Гальяно, Версаче, Диор, Ив Сен-Лоран, Маккуин, Баленсиага, Дольче и Габбана. Слова, слова, слова…
Стопроцентный гофрированный шелк-паутинка тутового шелкопряда; утонченный норковый мех на замше, раскроенный по косой; новинка сезона — коротенькие пиджаки, вручную расшитые бисером; бесконечные вереницы платьев — лиловые, вишневые, кремовые, полуночно-синие, как неаполитанское небо, юбки, брюки, мини-юбки и целые охапки полупрозрачного шелкового дамского белья; бархатные топы с высоким горлом и баской; туники с принтами сицилийских апельсинов; туфли лодочки от Мэри Джейн нежно-розового цвета, Джимми Чу, Джимми Чу, Джимми Чу.
Позади нас коробки, впереди сумки. В какой-то момент Марк меняет кредитку и вызывает вторую машину. Нужно отвезти столько всякой одежды и обуви, что это просто сумасшествие. И теперь высокомерные девицы из дорогущих магазинов смотрят на меня с завистью и восхищением, словно на будущую королеву Англии. А я до ужаса, до безобразия счастлива.
— Я хочу, чтобы ты была самой собой, — говорит Марк. — А еще хочу, чтобы ты выглядела так, как того заслуживаешь.
Он берет мою руку и целует кончики пальцев. Мы выходим из последнего магазина и прыгаем в «мерседес». Я достаю свои новые солнцезащитные очки за 400 долларов и становлюсь молодой и счастливой Джеки Кеннеди. Под ярким палящим солнцем едем ко мне.
Мы оба знаем, что будет, когда машина остановится. Нас охватывает эротическое напряжение, как надвигающаяся буря. Марк целый день видел меня в одежде и без нее, голышом в раздевалках и топлес перед зеркалами. Он любовался моим задом, грудями и тем, как я нагибаюсь в белье от «Ла Перла». И он желал, жаждал меня, но не прикасался. Пока что.
Теперь я знаю: он больше не может сдерживаться.