– Он, должно быть, тоже в это верил. – Я оглянулась на папу, надеясь, что он мне поможет. Но отец смотрел на разобранный стол, вероятно, задаваясь вопросом, почему я не использовала цементные блоки раньше.

– Вы должны проверить полы, – настаивала я, топая ногой по цементу.

– Это подвал, – сказала Томас. – У нас под ногами – только грязь.

– Тогда надо копать. – Я осмотрела комнату, ища другой возможный вариант – какой-нибудь нетронутый угол или расщелину.

– Как ты объяснишь отсутствие решеток на окнах? – продолжила агент Томас. – Или аудиооборудование со звуковыми фрагментами, которые опознала? Давай также не будем забывать об отсутствии иных ДНК.

Я не забывала.

Я не могла ничего объяснить.

Я очень хотела назад свою спиральную пружину.

– Ты сказала, Мейсон утверждал, будто его забрали за два-три месяца до твоего исчезновения, – настаивала она. – Как получилось, что дела о пропавших без вести не соответствуют его профилю?

Отец наконец встретился со мной взглядом, но на его лице не было никакого выражения, как если бы он все это слышал раньше, как если бы я была сторонним наблюдателем.

– Мейсона ведь похитили с вечеринки? – спросила Томас. – Которую устроила девушка по имени Хейли. Мы проверили и эту деталь, но в радиусе трехсот миль не нашлось девушек по имени Хейли, которые признались бы, что устраивали вечеринку, на которой пропал мужчина.

– Может, Хейли не знала, что кого-то похитили.

– Ты не думаешь, что новости о пропавшем человеке могли бы ее встревожить? Особенно с учетом того, что в таких отчетах всегда есть фотография пострадавшего.

– Может, стоит проверить дальше трехсот миль. А может, вечеринка была не в мае или июне.

Она воззрилась на меня – глаза выпучены, брови приподняты.

– Ты опознала фотографию руки Мартина Грея.

Я покачала головой.

Почему она все еще говорила?

Почему я все еще слушала?

Я прошла назад через стену и встала у изножья кровати. На спинке были царапины – длинные узкие вмятины.