Закрепив тампоны пластырем, уже спокойно закончил процедуру наматыванием бинта. Вот теперь порядок.

– Дай-ка мне фляжку-то, – протянул руку я. Валера передал мне самогон, и я приложился, делая несколько глотков, немаленьких. Не спиться бы с этими ранами к чертям собачьим.

Валера, после того как перекусили, сожрали две банки тушенки, что были у нас в своих сидорах, пожаловался на головную боль и усталость. Дав ему две таблетки аспирина, приказал выпить. Да и сам сделал то же самое. Уже когда отходил в сторону до ветра, почуял, что морфий отпускает, а уже через десять минут мне стало очень хреново. Валера обустроил среди елок лежбище, нарубил лапника штык-ножом, раскатал тощую немецкую шинельку, мы ее к нему в сидор запихнули давно, вот для таких ночевок. Шинель была тонкой и места занимала мало, но как подстилка была нужной. Как я рухнул на ложе, даже не помню, стало так хреново, что из головы вылетело буквально все. Мелькнула мысль где-то на задворках сознания, что, может, у фрицев в аптечке была отрава, а я ею так обильно воспользовался?

Очнулся я в темноте от голода. В животе урчало так, что казалось, меня слышно с нескольких метров. А еще от запаха. Запаха готовящегося на костре мяса!

– Это чего такое? – уставился я на костер, на котором увидел подобие вертела с куском мяса. Валера был возле костра и следил за приготовлением пищи.

– Зайца поймал, – видя мои распахнувшиеся глаза, поспешил добавить: – Я не стрелял, так поймал. Тот сам вышел и к нам в мешок залез, голодный, наверное, вот я и словил его.

– Ну, дружище, молоток! Я так хочу жрать, что даже не описать.

– Я и сам хотел, двое суток без еды, живот к спине прилип.

– Это я чего, двое суток в отрубе? – охренел я.

– Ага. Все бредил и пить просил. Да еще Валюшку звал…

– Точно надо к ней идти, видимо, я ей нужен, – вслух подумал я. – Кстати, а нога-то почти не болит! – только сейчас вспомнил я о ране.

– Я тебе вчера повязку менял, а то ты так крутился в бреду, что сорвал старую. Извини, я не знаю, что тут написано на этих тюбиках, поэтому просто мочой обработал и завязал.

– Спасибо, братишка, – искренне ответил я. – Давно сменил? Я к тому, что пора менять или нет?

– Так вчера еще утром, наверное, пора уже…

– Блин, давай сначала поедим, пипец как хочу жрать.

Еле дождавшись, когда заяц прожарится, пока ждал, сходил отлить, мы с удовольствием налопались жареного мяса. Без соли или каких-то приправ, было, конечно, не вкусно, но зато сытно и полезно. Да и зайчик был с хрустящей корочкой, она априори вкусная.

Немного болела голова, но вот той сильной боли в ноге уже не было. Спокойно размотав бинт, увидел присохший тампон. Валера уже согрел воды, натопил из снега, и я, пропуская воду через бинт, полил на присохший тампон. Не хотелось рвать, прямо вот жалко себя стало. Поглядев на рану и место на коже вокруг нее, удовлетворенно кивнул своим мыслям. Вроде нормально, но я, конечно, ни разу не врач, вот Валя сказала бы точно, опыт у нее был приличный, успела насмотреться и на мои, да и на раны других ранбольных.

Закончив с перевязкой, еще раз поел. Заяц был большим, а мы с голоду сразу много есть не стали. Размышляя о будущем, задремал и, как оказалось позже, до утра.

– Здорова, братишка! – открыв глаза, я разглядел суетящегося рядом Веревкина.

– Привет, старшой. Как спалось?