На следующий день, точнее даже ночь, мы выдвинулись на задание. Капитан решил идти не всем отрядом, а частями, для того чтобы не привлекать внимания скоплением людей. Именно мы с Валеркой и бойцами группы ОМСБОН выходили ночью. Двигались быстро, несмотря на идущий уже два дня снег. Погода вообще жесть, видимость ужасная, но она позволит привести в действие наш план по сближению с противником. Весь отряд, точнее самая боевая и подготовленная его часть, был в форме немецкой армии. Нам нужно если не войти в деревню, вряд ли немцы пустят, разведка донесла, то хотя бы подойти настолько близко, чтобы уверенно уничтожать противника в упор. А данные разведки были таковыми, что фрицы даже снабженцев своих внутрь не пускали. Принимали подвезенные харчи на околице, не давая пройти на территорию.

Устроившись в паре километров, в том леске, где и мы с Валерой как-то сидели, мы стали ждать утра, чтобы захватить машину с немецкими интендантами. Это удалось сделать легко, парни в партизанском отряде уже руку набили на таких захватах. Погрузившись в машину, это был грузовик «Опель», мы выдвинулись к деревне. Было чуть страшновато, конечно, хрен его знает, все ли огневые точки врага засекла наша разведка. Сложность в том, что в грузовике уместились всего тридцать человек. Таким количеством нам нужно будет начать атаку и как-то сдерживать врага, пока подойдут наши, кто не уместился в грузовике.

Взмах руки часового, и водитель грузовика жмет на тормоз, останавливая машину. К кабине идут трое автоматчиков, – о, надо будет сразу автоматы прибрать, а то у нас их очень мало. Я даже свой отдал кому-то из бойцов, на мне поддержка точным огнем из винтовки. Я не отвлекаюсь на то, что сейчас произойдет перед кабиной, услышав выстрелы, я должен через дырку в тенте кузова убрать обе пулеметные точки, что расположены на въезде. Это довольно сложно, так как они располагаются по разные стороны дороги и могут натворить много плохого, задержись я хоть чуть-чуть. Но сложнее всего, что они в дотах. Это, конечно, не бетонные укрепления, так, что-то похожее, но все же укрытие хорошее.

Первый выстрел прозвучал, как и положено, неожиданно. Вокруг меня началась суета, и пришлось быстро соображать. На въезде уже вовсю идет стрельба, кажется, со всех сторон стреляют. Ну да, вообще-то, возможно и со всех, мин возле околицы-то нет. Нахожу первого пулеметчика. О, да их там сразу два, точнее, второй номер не сидит без дела, а стреляет, гад, из винтовки. Попадаю в первого номера вторым выстрелом, первый ушел чуть ниже, машину что-то качнуло. Второй номер вначале сныкался, но я не ищу его, а просто жду, сто процентов подхватит пулемет сейчас. Так и есть. Каска появляется вместе с опускающимся стволом МГ, пулю ему мне не жалко. Готов. Пока не вижу, чтобы к этому доту кто-нибудь бежал. Перевожу прицел на противоположную сторону. О, а здесь наши сами постарались, причем укрепление было обложено мешками с песком, те сейчас разбросаны и вьется дымок, гранатами достали. Чего-то как-то суетно вокруг, как бы не задавили немцы нашу атаку в зародыше. Блин, не успел подумать, как в прямой видимости появился танк. Вот блин, вашу маман!

– На хрен от машины! – ору и выскакиваю сам, летя кубарем куда-то в сугроб. За спиной вспухает кузов нашего грузовика, и мне чем-то ударяет по спине. Больно, блин…

– Сержант, наши почти добрались, надо держаться! – слышу крик капитана и, перекатившись, пытаюсь рассмотреть, что вообще вокруг происходит.

Дело хреново, танк, поливая из своей автоматической пушки, продвигается все ближе к КПП, где мы, в общем-то, и застряли.

– Нужно вперед, тогда танк не поедет сюда! – ору в ответ и, приметив, что ограждение минного поля позади, начинаю ползком уходить правее. Навстречу из-за ближайшего дома выбегают трое солдат противника, не успевая сделать хоть что-то, они слишком близко. Один бьет меня прикладом, попадает по плечу. Рука просто перестает слушаться, хорошо хоть левая. Пытаюсь перекатиться и выхватить пистолет, помогает кто-то из наших, срезая фрицев очередью.

– Фу-у-у! – выдыхаю, но лежать некогда. Тут же мой спаситель падает, сраженный чьей-то пулей. Подхватываю его автомат, рука вроде работает, но болит – сил нет. Еще фрицы появляются, стреляю и кладу сразу двоих, но автомат предательски осекается, и два немца устремляются ко мне. Но теперь я уже готов лучше, чем минуту назад. С силой швыряю автомат одному из противников в лицо, бросаюсь на второго. Тот так же бросил винтовку и пытается вытянуть из ножен штык, не даю ему этого сделать, пистолет уже в руке, и дважды, наверное с перепугу, стреляю в упор. Я на коленях, подо мной труп врага, а тот солдат, в которого я бросил автомат, уже заносит ногу для удара. Ой, бля, не успеваю. Сапог немца ударяет куда-то чуть ниже скулы, мне удалось лишь немного отклониться, смягчить удар, но тот все равно выбивает из меня дух.

Темнота. Сколько я так пролежал, не знаю, очухиваюсь от ударов по лицу. Пытаюсь закрыться, но тут слышу, как кто-то зовет:

– Командир, командир!

Открываю глаза.

– Твою мать, Веревкин, ты чего меня лупишь? – рычу я.

– Так вы без чувств были, как мне вас еще-то растормошить? – удивляется Валера.

– Чего происходит-то? – пытаюсь оглядеться.

– Наши вошли, мне капитан приказал вас оттащить за околицу. Вы на хрена в одиночку полдеревни пробежали?

– Как это? – у меня ступор. Ну да, вроде я первый дом-то оббежал, но какие, на фиг, полдеревни?

– Нас там танк прижал, а потом смотрим, вас нет, а танк пятиться начал и пушку отвернул. Капитан всех поднял и рывком вперед, за КП зашли, а там смотрим, вы с кем-то деретесь, а вокруг фрицы. Ну капитан и приказал атаковать, только вначале наш комиссар танк взорвал. Эх, так полыхнуло!

– Иди ты! – совсем охренел от услышанного я. Где, интересно, я-то был все это время?

– Точно, сам видел.