— Я пытался подтолкнуть к ней Мартина. Но, похоже, он так озадачен своей проблемой, что девушки его временно не интересуют. На него это непохоже. Сара должна набраться терпения.
— Сегодня он выглядел таким счастливым! Дэн, ты уверен в своем предположении? — сомневаясь, спросила Молли.
— Милая, я знаю своего друга лучше, нежели собственного отца. Джазовый клуб — его излюбленное место. Там Мартину всегда удавалось отвлечься от мыслей и забот, однако как только спадет похмелье, он снова примет угрюмый, озадаченный вид.
Лучше бы я не возвращался в отель… Услышанное мной оказалось самым худшим. Я многое мог бы с легкостью пережить, но не это.
Медленно и тихо я отошел от двери и поспешил выбраться на свежий воздух. Мой рассудок помутился. Я зажмурил глаза, как делал это в детстве, выслушивая дикий, ненормальный рев отца, и взялся руками за голову, сдавливая ее с обеих сторон. Напряжение, скапливавшееся внутри на протяжении всего разговора, все росло и росло, и сейчас просто «разрывало» голову, проявляясь сильнейшей болью. В таком состоянии, словно обезумевший, я простоял, казалось, бесконечно долго.
Открыв глаза, я огляделся: улица была пуста. Я понимал необходимость вернуться домой раньше Дэна, прежде чем он застанет меня здесь, но не мог сойти с места, будто прикованный цепями. Ярость, зародившаяся в голове, постепенно спустилась вниз, и, добравшись до сердца, в один миг сделала его каменным, уничтожив все, кроме зловещих чувств.
Глава седьмая. Боль
В момент, когда душа поддается отчаянию, совершаются либо самые великие дела, либо самые большие ошибки.
Такси я так и не поймал. Ноги повели меня прочь от отеля, от дома, от всего… Я не хотел никого видеть, лишь только забиться в угол какой-нибудь комнаты и просидеть там, пока, наконец, мне не станет легче. Хотя тогда я вообще не верил, что мне может полегчать.
Над головой небо осветила яркая вспышка молнии, а после земля содрогнулась от весеннего грома. Я успел сделать всего несколько шагов, как на город обрушился холодный ливень. Мои ботинки, пальто и шляпа вскоре стали совершенно мокрыми. Но мне было все равно. Я не ускорил шаг и даже не попытался укрыться от дождя под какой-нибудь крышей.
На улице совсем опустело. Я остался с городом наедине, словно здесь никого не было. В этот миг я ощутил себя совершенно одиноким, лишенным смысла жизни и надежд.
Боль потерянной мечты разрывала меня на части. Молли… Неужели я никогда не смогу ее поцеловать, взять за руку, отправиться с ней в Париж, назвать любимой, заключить в объятия и быть рядом всю оставшуюся жизнь?.. Это досталось ему, человеку, у которого и без того все складывалось с завидной удачей. Почему он? Почему та единственная, которую я выбрал среди тысяч других и смог полюбить по-настоящему, досталась не мне? Я хотел крушить все вокруг!
Я совсем не заметил, как дошел до нашего ресторана. Мои оледеневшие от боли глаза остановились на вывеске с красивым названием — то немногое, что принадлежало моей идее. Все прочее создал Дэн. Даже стулья для обеденного зала выбирал он. Мой вкус друг считал слишком посредственным, недостаточно утонченным. И сейчас я осознал, что до дрожи в груди ненавижу этот ресторан и наши отели!
Была глубокая ночь. Все давно разошлись. Меня это порадовало. Я опустил во внутренний карман продрогшую, мокрую от дождя руку и достал медный ключ. Войдя внутрь, я не стал включать свет. Глаза быстро адаптировались к темноте, и я без труда отыскал для себя бутылку бренди. Кабинет управляющего был не заперт. Расположившись за его столом, я включил лампу. Окружавшую меня тишину нарушал только дождь, бьющийся в небольшое окно. Я не стал тянуть время раздумьями и грубым движением руки откупорил бутылку, напрочь позабыв снять мокрое пальто. Янтарного цвета бренди я глотал, будто сильное лекарство, способное лечить раненые души. Своей жаркой горечью оно поглотило все мое тело. Сделав несколько непрерывных глотков, я резко оторвал бутылку от губ, ощутив неспособность пить дальше. Побороть гнев не так то просто, особенно если он по крупицам накапливался годами, слой за слоем… Одной толики огорчения стало достаточно, чтобы все, наконец, взорвалось!
Лицо Молли появлялось перед моими глазами снова и снова. Это видение превратилось в мучительную пытку, а следом, как приговор, в голове звучало: «Она никогда не будет твоей!»
— Да катись оно все в преисподнюю! — со слезами выкрикнул я и с яростью разбил бутылку об пол.
Стекла разлетелись по сторонам. Я зарыдал, будто беспомощный маленький мальчик, навек лишившийся последней радости жизни. Комната наполнилась резким запахом спиртного. Утомившись слезами, мне снова захотелось выпить, но порывшись в шкафу, я не нашел ничего, кроме коробки с сигарами. Я никогда прежде не курил, но сегодня не стал отвергать эту возможность. Алкоголь, сигареты — неважно! Сейчас меня манило все, что могло помочь заглушить мысли о мисс Стоун.
«Неимоверная гадость!» — скривившись, подумал я, но боль безответной любви и потерянной мечты куда хуже.
Дрожащей рукой я поднес сигару к губам. Мои глаза омертвело застыли в одной точке. Я не знал, что мне делать… Мысленно пытаясь понять, что именно было упущено, в чем состоял мой безнадежный просчет, я прокручивал разговор Молли и Дэна. Она говорила ему все то, что так хотел услышать я. В очередном приступе злости, я бросил горящую сигару прямо на пол. Не прошло и трех секунд, как дубовый паркет вспыхнул прямо у моих ног! Быстро скользя по разлитому бренди, пламя поднялось на стену. Мой туманный взгляд немедленно прояснился. Я вскочил как ошпаренный, схватил шляпу и, пробравшись к выходу, на мгновение остановился, глядя, как горят коричневые шторы. Я мог попытаться все потушить, но не захотел. Огонь беспощадно пожирал комнату, подбираясь к двери, ведущей в главный зал. А я просто ушел.
Перед глазами стоял туман. Я выбрался на улицу и без единой капли сожаления оставил гибнуть лучшую часть нашего успешного бизнеса.