Ее отец и Джон ждали ее на верхнем этаже. Она потрясенно остановилась, увидев отца в клетке.

– Отец?!

Джератон поднял голову, выходя их беспокойной дремы, его лицо просияло.

– Эллен! Ты в порядке? Эти монстры ничего с тобой не сделали, правда? – Джератон бросил ненавистный взгляд на стражника, который привел Эллен в комнату. Эллен вырвала свою руку у стражника, и он отпустил ее.

– Нет, папа, я в порядке, – Эллен отошла подальше от стражника и направилась к Джону. Он полусидел-полулежал, вытянув перед собой сломаную ногу. Кто-то усадил его, и очевидно, не сильно стараясь.

– Эллен, – медленно начал Джератон, и его дочь поняла, что за этим последует. – Я сожалею о том, что сказал. Я не это имел ввиду. Мне трудно всегда помнить, что ты больше не моя маленькая девочка. Особенно сейчас, когда я знаю, что Артемис никогда не делал ничего плохого, я чувствую осо...

– Нет, – перебила Эллен. – Не извиняйся за это. Артемис Энтрери именно такой негодяй, как ты и думал, возможно даже хуже. Он действительно злой.

– Ах, – раздался голос с другого конца комнаты. Джератон и Эллен повернулись, чтобы посмотреть на дверь. Там стоял Куинтон с лицом, выражающим заинтересованность. Дверь закрылась за ним и остались только он, двое стражников и пленники и, конечно, Тревор, уставившийся на Эллен.

– Итак, вы говорили с нашим другом. И что он вам сказал?

– Ничего важного. Надеюсь, что никогда больше не увижу его.

Куинтон покачал головой.

– Очень жаль. Я надеялся, что он попытается вас спасти. Вам надо было быть более убедительной. Я уверен, что женщина с такой, – он сделал паузу, уставившись на нее, а затем посмотрев на Тревора, который похотливо засмеялся, – фигурой, – продолжил он, – может убедить мужчину что-нибудь сделать.

– Его не волную ни я, ни кто-либо другой в этом городе. Он заботится только о себе и своем кошельке.

Куинтон причмокнул со вздохом.

– Видите ли, он должен мне два. Ну ладно, на самом деле, он должен мне один, а другой, я думаю вы об этом знаете, он должен Тревору.

Вор оскалился, обнажая свои коричневые зубы. Эллен посмотрела на него в ответ, не желая уступать отвратительному человеку.

– Если Артемис действительно придет, то, я надеюсь, только для того, чтобы снова дать тебе пинка под зад.

– Посмотрим, – сказал Тревор, размахивая своим коротким мечом, – посмотрим. 

– Что мне делать, Красный?

Энтрери всегда считал, что разговоры с самим собой были верным признаком безумия. Однако, разговор с длинным мертвым красным драконом, в окружении большего богатства, чем было во всем Калимпорте, был далеко за гранью простого безумия.