Хотя Дзирт обошелся со следопытом немного более тактично, чем Энтрери, и Эллиорн имела более вескую причину для преследования, сходство было. Хотя с его текущим состояним сходства было больше. Его только что выгнали из города, обвинив в преступлении, которого он не совершал. Как и у Дзирта, его прошлое было темным и смертоносным, и недвусмысленным для тех, кто о нем узнавал, и он был обвинен на тех же основаниях.

В отличие от Дзирта, у Энтрери было слишком много гордости, чтобы сдаться властям и позволить себя судить. Энтрери мало беспокоило, что думают о нем другие, если это не мешало ему жить так, как он хотел.

Если бы сейчас здесь появились капитан и его люди, упорно разыскивая Энтрери, он бы просто сказал о своей невиновности, если бы они ему позволили. Если бы они вместо этого пришли в поисках боя, он сделал бы так, чтобы они его нашли. Энтрери знал, что, чем больше людей он убьет, тем меньше поверят его истории, но он все еще надеялся, что, чем больше он убивал, тем меньше будет желающих преследовать его.

Возможно это был замкнутый круг, но при выборе между тем, сдаться ли Джону в надежде, что суд Гариллпорта сочтет его невиновным или стоять на своем и защищать свою невиновность клинками, второй вариант было единственным, с которым он мог смириться.

Когда костер погас, и стало светать, его мысли сменились тревожным сном. Для него не стало сюрпризом, когда его разбудил испуганный визг. Во времена его жизни в Калимпорте, он гордился тем, что мог спать во время грозы, но тут же вскакивал при звуке скрипящей половицы своей комнаты. За последний месяц он пытался избавиться от этой раздражающей настороженности. Это было необходимо в Калимпорте и жизненно важно во время короткого пребывания в Мензоберранзане, но в той стране, где даже самый бесшумный вор двигался так, будто на нем были колокольчики, это не было тем умением, которое он должен был сохранить.

Когда Энтрери вскочил по тревоге перед потухшим костром с клинками в руках еще до того как его глаза полностью открылись, он понял, что его способность все еще была при нем, когда он в ней нуждался. Затем он попытался определить, был ли это на самом деле тот случай.

Визг раздался справа от него, из узкого прохода в скале, которым должен был пройти тот, кто направлялся бы к его костру. Поэтому Энтрери установил там простую ловушку из кинжала, которая предупредила бы его, если бы кто-нибудь пришел. Хотя он наполовину и хотел, чтобы его преследовали, он не намеревался попадать в засаду.

Убийца бесшумно направился к ущелью, удостоверившись, что огонь не отбрасывал его тень туда, где она могла бы предупредить его добычу. Несколько болезненных вздохов раздались в области ловушки, все еще находившейся вне поля его зрения, и Энтрери начал гадать о том, кто бы это мог быть. Он нарочно наступил на толстую ветку. Голова Эллен повернулась на этот громкий треск.

– Артемис, – сказала она резким шепотом, отчасти надеясь, что это не убийца преследовал ее глубокой ночью. Энтрери вложил оружие в ножны и двинулся через деревья и камни, внезапно наткнувшись на девушку. Она открыла рот от внезапного появлении темной фигуры и того, как бесшумно он преодолел остаток расстояния.

– Что вы здесь делаете? – спросил он ее, глядя вниз, на ее сидячую фигуру.

– Просто проверяю ваши ловушки, – мучительно усмехнулась она. Энтрери тяжело вздохнул, присев на корточки около нее.

– Дайте я посмотрю.

Кинжал попал ей в бедро и остановился, задев кость. Это была внутренняя сторона бедра и жизненно важных артерий рядом не было, но сходство между этой раной и раной, нанесенной Энтрери Эллиорн, было слишком велико для убийцы. Он тихо усмехнулся.

– Рада, что мое страдание так забавно. Почему бы вам не бросить в меня еще один. Я уверена, от этого вы будете смеяться в два раза сильнее.

– Это длинная история, – только и сказал на это Энтрери. Рана была неглубокой и не угрожала жизни. Хорошее расположение духа Эллен подтверждало это, но тем не менее, могла произойти существенная потеря крови, если бы кинжал был просто вынут.

– Пойдемте к костру, – сказал он. Энтрери отвел женщину на поляну, где был разбит лагерь и подбросил еще несколько веток в огонь, чтобы стало немного светлее. Он мигом вынул кинжал и наложил тугую повязку на рану. Эллен выразила несколько неискренних благодарностей во время этого процесса, потому что, в первую очередь, это ловушка Энтрери нанесла ей рану.

– Я ждал вашего друга капитана, или, по крайней мере, одну из его поисковых команд, – начал Энтрери, задумываясь, что же такого могло произойти, что эта женщина разыскивала его. – Или вы пришли, чтобы получить мое признание, несмотря на нашу предыдущую беседу?

– Нет, – ответила она. – Я пришла просить вас о помощи.

За сорок лет жизни Энтрери не мог припомнить ни одного случая, когда кто-нибудь искренне просил его о помощи. Джарлакс был, возможно, наиболее близок к этому, но их соглашение было больше деловым, чем каким-либо еще.

– Значит вы пришли, чтобы обратиться к моей хорошей сущности.