Как-то раз на глазах Оскара Фарли полковник Филлингэм накричал на Алана Тьюринга. Дело было весной 1942-го неподалеку от въезда на территорию Блетчли.

Фарли не на шутку разволновался. Душевное равновесие Тьюринга дорогого стоило. Вскоре, однако, Оскар успокоился, вспомнив, что Филлингэм известный горлопан. Да и Алан, похоже, не придавал произошедшему сколь-нибудь серьезного значения. Вероятно, все дело было в неряшливости Алана, из-за которого полковник, командовавший народным ополчением в округе, принял математика за одного из своих подчиненных.

Улучив момент, Фарли спросил полковника о причине конфликта. Филлингэм – крупный рыжий мужчина – долго не мог успокоиться. Наконец сказал, что доктор Тьюринг «полагает, что может заниматься здесь чем хочет». В ответ на просьбу Фарли уточнить, подковник объяснил, что Алан манкирует строевой подготовкой, хотя и находится здесь по военному ведомству.

– Я уже пытался объяснить полковнику, что не подчиняюсь приказам военного ведомства, – оправдывался Тьюринг.

– Прости, Алан, но, как военнообязанный, ты должен им подчиняться, – возразил Фарли. – Полковник имеет право отдавать тебе приказы, тем более что строевая подготовка не бог весть какая утомительная вещь. Не так ли, полковник?

– Не знаю, – выдавил сквозь зубы Филлингэм.

– Но я серьезно, Оскар, – запричитал Алан. – Я подстраховался на этот случай, загляните в мой военный формуляр.

– Твой что?

Как выяснилось, Алан был прав. Один из вопросов анкеты в военном формуляре гласил: «Признаете ли вы, что отныне состоите под юрисдикцией военного ведомства?» Подумав, Алан решил, поскольку утвердительный ответ не сулил никакой видимой выгоды, ответить отрицательно.

Полковник Филлингэм не пришел в восторг от такого поворота дела, но Алана оставил в покое. История быстро облетела Блетчли и, расцветшая красочными подробностями, достигла ушей Джулиуса Пиппарда. Было много смеха, но тучи над головой Алана заметно сгустились.

Ситуация складывалась щекотливая для всех них. Блетчли оставался главным источником информации для военного ведомства, тем местом, где рождались все военные стратегии. При этом официально его не существовало. Даже генералы и ближайшие подручные Черчилля не имели о нем ни малейшего представления. Необходимость маскировки порождала много лжи, преувеличивающей значение остальных спецслужб.

Секретность тяжким грузом ложилась на общие плечи. Но особенно тяжело приходилось «звездам» вроде Тьюринга. Утаить его существование было невозможно. Когда США вступили в войну и создали собственную криптологическую индустрию, Алана отправили в командировку по ту сторону Атлантики, где вскоре начали множиться его «бомбы». Там личность легендарного изобретателя окружили еще большей секретностью. Давление на Тьюринга возрастало с каждым днем. При этом он оставался слабым звеном в цепи, «ненадежным элементом», за которым нужен глаз да глаз.

Потом было перехвачено сообщение Гимлера, в котором тот подтрунивал над англичанами, что те используют в разведывательных службах гомофилов. Многие в Блетчли довольно потирали руки. Но намек относился в равной степени ко всем, и даже то, что Тьюринг разорвал помолвку с Джоан Кларк, не внесло в ситуацию существенных изменений.

Тот день Фарли запомнил на всю жизнь. Алан сидел во дворе с черной записной книжкой, не обращая внимания на работавших тут же землекопов. Обычно Тьюринг за работой был подобен мине, готовой взорваться при малейшей внешней помехе. Но на этот раз он выглядел настолько спокойно, что Фарли решился поздороваться и даже заговорить с ним на тему криптологии.

Когда же разговор перекинулся на личное и Оскар спросил приятеля о причине разрыва помолвки с Джоан Кларк, математик процитировал Оскара Уайльда: «Yet each man kills what he loves» – «Каждый убивает свою любовь».

Для Фарли это было не более чем избитая фраза, и она раздражала его своей манерностью. Возможно, в каких-то ситуациях она и могла быть правдой, но при чем здесь Джоан? Люди убивают тех, кого любят? Прежде всего они убивают тех, кого должны убивать.

Но Фарли понимал отчаяние Тьюринга.

– Это печально, – он кивнул.

Говорить здесь было не о чем, но это понимали не все. Джулиус Пиппард потребовал личное дело Алана Тьюринга и подчеркнул в нем слово «гомофил» двумя чертами. Первая звезда Блетчли превратилась в его первую проблему. Фарли думал о том, что правительство не оценит по достоинству заслуг Алана. Орден Британской империи – вот и все, что в лучшем случае получит гений Блетчли.