— А что случилось-то? Водка паленая?

— Да нет. Самоубилась она. — У меня отвалилась челюсть. Собиралась ведь новую жизнь начать, раз на развод подала. Зачем? — Новую жизнь, — фыркнула пожилая дама, когда я озвучила свои мысли. — Все хуже и хуже выглядела день ото дня. Вся красота ушла ее, а такая была — пареньки молодые и те заглядывались. Так и не поняли, то ли случайно смешала алкоголь со снотворным, то ли нарочно траванула себя.

Я молчала. Она тоже. В комнате воцарилась такая стойкая, давящая тишина, что даже стрелки часов, казалось, ходили с оглушительным шумом.

— Ужас, — прошептала я, поднимаясь. Мне не хотелось больше оставаться в этом доме. Дом на Садовой мне казался теперь еще хуже, чем дом на Социалистической, где меня пытались убедить, что я не то сошла с ума, не то живу с полтергейстом, и чем дом на Гороховой, где, по легенде, в замурованном подвале обитает сам Сатана.

Дом, конечно, ни при чем — это люди, которые в нем живут, и события, которые с ними происходят.

И только выйдя из погрузившего меня в сильнейшую печаль дома в прохладную и бодрящую вечернюю атмосферу улицы, я поняла, что у Юлиана появился мотив. Статья моей бывшей подруги полностью разрушила его жизнь.

— Стойте! — прокричали сзади, когда я, изучив в каком-то немом опустошении сперва подсохшие лужи под ногами в свете фонарей, а после пасмурное небо надо головой, на котором даже не было видно звезд, уже сделала пару шагов по направлению к дому. — Эй! Невеста!

Я обернулась. Мне догоняла веснушчатая девушка с каштановыми волосами. Несмотря на легкомысленный прикид (зеленые колготки и кожаная мини-юбка в сочетании с красно-белым свитером с оленями) и довольно длинные волосы, собранные в конский хвост, девушка выглядела на двадцать пять или даже старше. Может, все дело в плохом свете, создаваемом фонарями и неоновыми вывесками, а может, в бледной и сухой коже, которая на питерском ветру еще больше раздражалась, чем обычно, и добавляла лет.

— Вы мне?

— Да, вы ведь невеста Юлиана?

— Ну да.

— Слушайте… не выходите за него замуж, мой вам совет.

— Это еще почему? — насторожилась я.

— Я с ним в школе училась. Он все за мной бегал, — хмыкнула она несколько высокомерно, однако в уголках глаз заиграл ностальгический огонек. — Но я тогда не обращала на него внимания, хоть и жили по соседству. А уже после школы встречаться начали. Он немножко… как бы это… повернутый.

— На чем?

— Ой, да на предках своих, графах каких-то. Постоянно что-то то о масонах говорил, то о этих… рыцарях каких-то, не помню точно.

— Тамплиерах?

— Ну да. Вроде одни произошли от других, а его семья уже от этих. Его предок там каким-то главным был, и как это… В ложе принимал.

— В ложу? — поправила я. — У масон ложа.

— Ну да! Точно! — обрадовалась девушка, что я ее все-таки поняла. — Он сдвинутый на всю голову. Мне уж подружки все кричали, сбегай от него, пока тебя в жертву не принес. Но потом разругались мы, и слава богу. — И вот она, любимая фраза бабушки. Я еще за пять секунд почувствовала, что сейчас ее услышу: — Все, что бог ни делает, все в лучшему.