Он попытался, и тут его ждал еще один неприятный сюрприз – грудь как будто сковали железными цепями. Он просто не мог сделать вдох, мышцы, отвечающие за это, больше не слушались, они отказывались ему служить. Может, это мой первый приступ повышенного давления или даже сердечный… А почему нет, в конце концов, он уже не мальчик, а бесконечные смены часовых поясов, климатических зон и ненормированные рабочие дни еще никому не шли на пользу. Значит, вот как подкрадывается старение, прорвалась сквозь панику и головокружение мысль, твое собственное тело вдруг восстает против тебя, из верного друга и компаньона превращаясь в коварного и подлого врага.

Нет!! Нет, не так, еще не время! Эти мысли уже отдавали настоящей паникой и отчаянием. Их сила на несколько секунд даже заглушила непонятный кошмар, творившийся с телом. Понимая, что больше не может оставаться здесь ни секунды, как будто у него вдруг резко развилась клаустрофобия, Пророк достал бумажник, бросил деньги на стол – больше, чем нужно, гораздо больше, но ему было не до того – и вскочил, мечтая лишь выбраться из этого ада на свежий воздух. Он и сам не понимал, что с ним и почему, но ему нестерпимо хотелось оказаться под открытом небом, и чтобы ветер обдувал лицо, тогда он сможет дышать, тогда…

– С вами всё в порядке? – участливый голос официанта настиг его на полпути из зала. Вам тут не нужны трупы, да? – подумал Пророк, больше всего боясь, что грохнется в обморок посреди этого гастрономического рая прямо у ног официанта.

Собрав все силы, что дала ему природа, он сумел поднять голову и слегка улыбнуться.

– Да, – совершенно ровным голосом ответил Пророк, а в груди молотом бухало сердце, в глазах заплясали черные точки, как мухи, слетающиеся на… продолжать эту мысль он не хотел. – Просто надо срочно бежать. Бывает.

И он потратил последние силы на полную искреннего сожаления улыбку. Официант критически оглядел его, потом, после секундного раздумья, кивнул и с вежливой улыбкой отправился в зал. А Пророк рванул на улицу, чувствуя, как становятся ватными ноги, а удушье грозит превратить его в обезумевшего паникера, катающегося по земле и разрывающего на себе одежду или собственное лицо. Может, надо вызвать скорую, пришла мысль, к счастью, она была холодной и здравой, тогда зачем ты уходишь, подойди к администратору и скажи, что тебе нужна помощь… Да только в этом и заключается самая большая проблема и трагедия: признать, что тебе нужна помощь, что ты слаб – значит, проиграть. Жизнь – это игра, и все в нее проигрывают рано или поздно. Но лучше поздно. И свидетели мне не нужны, понял вдруг Пророк, если это конец, я хочу быть один, как был всю жизнь, под небом, свободным, не униженным чужой жалостью или равнодушием.

Нетвердой походкой, со стороны могло показаться, что он просто пьян, он вышел из ресторана, стараясь уловить ветерок, стараясь загнать немного воздуха в свои сжавшиеся легкие. На улице уже царила ночь, огни, музыка, доносящаяся из множества заведений, расположенных особенно густо в этом районе, смех гуляющих людей, шум ветра в роскошных кронах деревьев в сквере… Сквер, вот куда он должен добраться. При мысли о множестве лавочек на пустующих дорожках, освещенных богатой иллюминацией, Пророк понял, что нет другого места, где он хотел бы быть сейчас. Надо всего лишь перейти дорогу, думал он, прислонившись к фонарному столбу на тротуаре возле ресторана. Мимо шли люди, многие держались за руки, наслаждаясь романтикой вечернего прибрежного города, звонко смеялись женщины, гудели машины, отражая свет витрин и фонарей.

– Похоже, ему уже хорошо, – весело сказала молодая женщина, идущая под руку с элегантно одетым спутником. Она кивком указала на незнакомца в дорогой одежде, подпирающего фонарный столб, и улыбнулась. – Видишь, как тебе повезло! А вот его некому тормозить…

– Кончится тем, что его заберет полиция, – буркнул мужчина и добавил, – в лучшем случае.

Да, полиция. Об этом Пророк как-то не подумал, хотя всю жизнь скрывался от правоохранительных органов. Просто он привык быть невидимкой, а теперь выделялся на общем фоне, как яркое пятно. Полицейские курортных городов любят таких вот туристов, беспомощных, вдали от дома и друзей. На побережье все по сути рыбаки, просто одни ловят рыбу, другие – немного другой улов. Нельзя и дальше стоять тут, понял Пророк, если мое время на исходе, меньше всего мне хочется умереть в вонючем «бобике», пропахшем мочой, под матерные возгласы «доблестной» полиции.

Дорога – 4 полосы, забитые машинами – показалась ему шириной с море, он просто не представлял, как вообще можно добраться на противоположную сторону. Голова кружилась, воздух отказывался поступать в легкие, и он вдруг открыл, что ему больше нечего терять. Конечно, он не собирался бросаться под машину, но какая уже разница? Если его жизнь подошла к концу, это всё равно случится, от смерти еще никто не уходил живым, ха-ха.

Стиснув зубы, он оторвал свое тело от столба, в первое мгновение испугался, что ноги подогнутся, он рухнет на чистый асфальт, и на этом его славное Путешествие Гордости закончится. Но он выстоял, пошатнулся, схватился вытянутой рукой за еще теплый металл столба, попытался вдохнуть. Мышцы как будто отказывали одна за другой, как будто жизненная сила вдруг покинула его, оставив тело без энергии, как механическую игрушку с севшей батарейкой. Ничего подобного с ним никогда еще не случалось, он всегда был здоровым и полным сил, и вдруг так внезапно… Ну, смерть не присылает тебе уведомление за 2 недели, сказал он себе, и эта мысль вдруг показалась ему такой забавной, что он даже улыбнулся. Вернее, сделал попытку – на лице мышцы тоже почему-то онемели и не хотели слушаться. С кривой улыбкой безумца, он шагнул на проезжую часть, выставив руки перед собой, как слепец – просто это помогало удерживать равновесие в кружащемся вокруг него мире. Первую полосу он миновал благополучно, до островка безопасности – узкой полоски газона в бетонном ложе – оставалось совсем чуть-чуть, кто-то посигналил ему, Матвей даже не повернулся, понимая, что если еще начнет вертеть головой, точно потеряет равновесие и рухнет прямо на дорогу. Водитель еще раз гневно посигналил и проехал. Осталось всего 2 полосы, в мельтешении черных точек он всё же мог видеть освещенные аллеи сквера, скрытые от ночного неба могучими деревьями.

– Эй, идиот! Куда прешь, пьянь вонючая! – прокричала хриплым прокуренным голосом женщина из большого внедорожника, едва не сбившего Пророка на середине последней полосы.

Он ее почти не услышал, его организм подходил к какой-то финишной черте, а конец ли это его жизни или просто обморок, он знать не мог. Подволакивая ноги, он ступил на тротуар и вцепился в первый же фонарный столб, подумав, что всё в жизни повторяется, как спираль, просто похожие события каждый раз имеют немного другие декорации. Думать он всё еще мог, что не могло не радовать.

Не дури, вдруг заговорил голос в его голове, спокойный и всезнающий, вызови скорую, возможно, у тебя еще неплохие шансы на выживание, отдохнешь в больничке пару дней, зато жизнь снова станет прежней… А хотел ли он прежней жизни? А чего он вообще хотел? Кризис среднего возраста настиг его, или он просто исчерпал один уровень жизни, прошел его вдоль и поперек, но по какой-то причине отказывался идти на следующий? Это как застрять навечно в средней школе, подумал вдруг Пророк, ты просто не хочешь взрослеть и двигаться дальше, тебе кажется, что там, за стенами, мир, который не для тебя, скучный и бессмысленный. И ты притворяешься, врешь самому себе, пока однажды не доводишь себя до срыва. Потому что какая-то часть сознания всегда всё видит и знает, часть, которую невозможно обмануть, до некоторых пор стоит молча в сторонке, кивает и не спорит, а потом обрушивает на тебя тонну убивающих фактов, и эта правда раздавливает тебя.

И еще одну неприятную и пугающую истину вдруг понял Матвей: иногда ты готов умереть, но не расставаться с иллюзией. Когда страх или просто понимание самого себя говорит тебе, что за пределами выстроенных тобой стен нет счастья для тебя, что ты никогда не впишешься и не станешь тем, кто нужен этому миру, тогда ты предпочтешь смерть пустой и несчастной жизни. Иногда душа знает, что у тебя есть лишь одна дорога, и если она больше никуда не ведет – что ж, значит, подошел к концу и твой путь.

И эта мысль не была грустной, совсем наоборот, она наполнила его спокойствием и правильностью. В конце концов, он сам выбирал свой путь и сам принимал все решения, он никогда не был покорным барашком из огромного стада. Жить или умереть, как жить и как умереть – всё это выбор, всё это решения, которые большинство просто не в состоянии принять, такие решения для единиц, для отчаянных храбрецов. И это трусливое стадо прекрасно это знает, подумал Пророк, закрывая глаза и вдыхая вонь выхлопных газов, смешанную с вечерним бризом, они знают, что никогда не решаться на шаг в неизвестность, поэтому дружно осуждают всё то, на что сами неспособны. «Мы не делаем так не потому что не можем (хотя сами знаем, что не можем, но это тайна, вернее, легенда о тайне, ведь все всё прекрасно понимают) не делаем, потому что это плохо! Это нельзя, только плохие люди так делают. И они плохо заканчивают, да». Как будто кто-то из этих баранов заканчивает хорошо, презрительно усмехнулся про себя Пророк.

– Эй, дружище, – пока он старался собрать силы для последнего рывка, к бордюру из потока машин подъехало такси. Какой-то частник на Гранте. – Вижу, ты на ногах не стоишь? Отвезти куда? Недорого, а город я как свои пять знаю, адрес с полуслова пойму.

Его маленькие глазки щупали Пророка, как ножки тысячи насекомых, водитель наклонился к пассажирскому сидению и смотрел на потенциального клиента исподлобья, изо всех сил изображая честность и участие. А вот и первый «рыбак», понял Матвей, но от этого козла он хотя бы мог отделаться, чего не скажешь о гигантах «курортного рыболовства» с синими мигалками и целыми фургонами для хранения «улова». Дожился, подумал Пророк, стал бросающейся в глаза добычей. Внезапно злость вскипела в нем, он знал, что надо делать.

– На халяву отвезешь? – поинтересовался он совершенно не заплетающимся языком, только интонации были странные. Он улыбнулся до ушей и запустил руку в волосы (все еще шикарные и почти не тронутые сединой), взлохматил, потом повел рукой в сторону, совершенно бессмысленное движение. – Тот козел всё выгреб, сука, но это дерьмо того стоит, да…