– Будь умницей и помни, что я тебя люблю, – проговорила рыжая и отключила телефон.
Парикмахерша обернулась и улыбнулась Фатиме немного виновато.
– Сын, – объяснила она, – я живу одна, некому с ним остаться. Но он у меня самостоятельный, даже сам греет себе обед.
Она отвернулась и опять потянулась к бардачку, а Фатима убрала ноги внутрь и повернулась к рыжей лицом, правда та пока ничего не видела.
– А сколько лет вашему сыну? – спросила тихо Фатима.
– А? – не расслышала парикмахерша и, на время прекратив поиски, снова откинулась на спинку сиденья, – я не…
Но договорить она не успела, потому что Фатима резко, как змея, набросилась на нее и схватила за шею правой рукой, выполняя захват, которому научилась еще на заре своей карьеры в далекой азиатской стране. Она согнула локоть, душа свою жертву так, что кулак прижимался к ее наклоненной голове, второй рукой она захватила голову. Если перестараться, можно было легко сломать ей шею и навсегда отправить ее в мир иной, но стала бы она возиться и тратить силы, когда у нее в кармане был такой сильный яд? Нет, она не собиралась убивать эту рыжую мать-одиночку, после ее разговора с сыном Фатима поняла, что не убьет ее. Но ведь ее надо было вывести из игры, она – проходной билет Фатимы в клуб, так что план созрел мгновенно. Она пережала артерию, и уже через пару секунд бешенное сопротивление рыжей прекратилось, она обмякла на сиденье, как тряпичная кукла, голова завалилась вбок.
– Ты в отключке, милая, – прошептала Фатима, проверяя пульс, чтобы убедиться, что не перестаралась, – и это самый большой подарок, который тебе когда-либо делали в жизни.
Если бы эта рыжая увидела ее лицо, жалость пришлось бы оставить при себе, но было темно, огромный шарф скрывал почти всю нижнюю половину лица, как маска ниндзя, а на глаза была надвинута кепка. Можно и рискнуть, решила Фатима, и пусть это был всего лишь минутный порыв, пока эта мамаша в отключке, у Фатимы есть время подумать, может ли она позволить себе такой риск.
– У меня ведь тоже сын, знаешь ли, – проговорила она, вылезая из машины и подходя к водительскому месту, где рыжая парикмахерша пребывала в мире темноты, – и я тоже мать-одиночка. Весело, правда?
Она переместила тело на соседнее сидение и залезла в машину. Надо было связать эту поклонницу «Дорожного патруля» прежде, чем она придет в себя и подпишет себе смертный приговор. А может, подпишет его и Фатиме. И все же она не хотела ее убивать. Когда-то давно она поняла, что убить подобного себе всегда трудно, эта грузная парикмахерша была ей не чета, но все же у них было кое-что общее, и это что-то очень осложняло дело. И потом, после той истории с маленьким Яном, она решила для себя, что убьет родителя несовершеннолетнего ребенка только в самом крайнем случае, если выбор встанет между ее жизнью и жизнью этого человека. Сейчас никакого такого выбора она не видела, а ведь у этой женщины есть маленький сын, который ждет ее дома, совсем как ее маленький Ян.
– Надо тебя связать, – сообщила Фатима безжизненному телу рядом с собой и начала поиски подходящего материала.
В бардачке она нашла старую вязаную шапку, от времени она вытянулась как кишка, но вполне годилась для того, что задумала Фатима, а вот ничего полезного для связывания она не нашла. Может, в багажнике окажется что-то подходящее, решила она и вытащила ключи из замка зажигания. Действовать надо было быстро, и не только потому, что «спящая красавица» могла проснуться в любой момент, время шло, ее ждали в клубе, ее ждала работа.
В багажнике царил такой бардак, что не секунду Фатима даже опешила, сумки, пустые и набитые каким-то старьем, банки с консервами, насос для колес, домкрат, запаска в чехле, корзинка с отломанной ручкой, маленький матрасик, явно принадлежащий коту или небольшой собаке, и пластиковые бутылки с водой. Интересно, зачем хозяйка машины возит с собой этот хлам, искренне удивилась Фатима, разгребая руками в перчатках завалы, это же целый сарай на колесах! Однако после недолгих поисков она готова была расцеловать обладательницу этого хлама – на дне багажника она нашла целую упаковку скотча, 4 новеньких мотка в полиэтиленовой пленке.
Она вернулась в салон весьма довольная результатом поисков, проверила свою жертву, та все еще плавала где-то в темноте. Хорошо. В бардачке были ножницы, не маникюрные, обычные ножницы, которые многие возят с собой на всякий случай, Фатима вскрыла ими пленку и начала работать.
– Побережем твои чудные волосы от холода, – прошептала она, натягивая старую черную шапку на голову парикмахерши так, что она закрыла все лицо и даже часть шеи. Потом подвернула шапку, чтобы на месте глаз она был как можно толще, а потом отрезала полоску скотча и обмотала голову женщины, получилось нечто вроде шлема, только вместо лент на подбородке был скотч. Зато теперь она не сможет стянуть шапку, возя головой по сидению. Дальше она заклеила ей рот, а потом перемотала скотчем руки и ноги, как самой толстой в мире паутиной.
– Теперь ты безопасна, – прошептала Фатима, заводя мотор, – лучше уж исполнить роль мухи в паутине, чем мертвеца, ты согласна?
Она отогнала машину подальше, но не выезжая за пределы тихой улицы, еще раз оглядела свои труды и осталась довольна. Чуть дальше впереди она заметила арку, такие встречались в старых зданиях, они вели во двор, раньше через них проезжали кареты господ. Фатима снова завела мотор, поставила машину в эту арку, удивляясь, что никаких ворот тут не было, а двор был совершенно пустым. Тут ее найдут, она ведь закрыла проезд, а вот на время, нужное Фатиме, машина будет скрыта от случайных глаз. Остается только одно дело. Она вышла из машины, обошла ее и открыла пассажирскую дверь, ее спутница все так же безжизненно покоилась на сиденье. Старясь действовать как можно быстрее и аккуратнее, Фатима вытащила ее и положила на заднее сидение. Потом снова перемотала скотчем руки и ноги, соединяя ленты так, чтобы жертва не смогла выпрямиться, теперь ее движения будут ограничены, и она, даже если придет в себя, не сможет помешать. А вдруг она замерзнет, спросил голос в голове, тот самый, что всегда лез не впопад, то со своими рассуждениями о любви, то о совести.
– А это уже не моя проблема, – ответила ему Фатима, захлопнув пассажирскую дверь, – я сохранила ей жизнь, дальше все решает судьба. Жить ей или все равно умереть, от меня это больше не зависит.
Под аркой снега было меньше, но следы оставались, Фатима разметала их, пятясь к выходу, а потом, оглядев машину в последний раз, отвернулась и пошла к клубу. Два странных чувства смешались в ее сердце, с одной стороны она волновалась и даже боялась, она впервые оставила свидетеля, впервые нарушила свои же правила и не убила эту случайную пешку. Неужели я и впрямь теряю хватку, со страхом думала она, неужели это дело – мое последнее.