– Ложись в кроватку, Ян, – мягко сказала она, когда прошло несколько минут, – уже поздно, а ты ведь хочешь дослушать историю?
– Да! Хосю! – И он тут же спустился и побежал к кровати. И никаких капризов, никаких условий или просьб, он оценивал ситуацию и принимал решение. Совсем как мама.
А ведь я не учила его этому, подумала Фатима, наблюдая с улыбкой, как он ныряет под одеяло и делает себе что-то наподобие кокона. И снова в сотый раз она задумалась о том, можно ли вообще чему-то научить ребенка? Может, древние мудрецы правы, и нам достается не белый лист, а готовый человек, со своими особенностями и характером, и наша задача просто быть рядом и сориентировать его в этом мире, но не указывать, потому что это все равно бесполезно, у каждого свой путь. Выбор каждый делает сам, подумала она, родитель же может лишь обрисовать перспективы и последствия, указать все плюсы и минусы, высказать свое мнение и поставить ребенка перед этим выбором, но не сделать его за него. А как сложно удержаться от этого, подумал она, подавляя желание поправить одеяло сыну, потому что тот начнет возмущаться и твердо повторять: «Я сам».
Он редко кричал и редко устраивал сцены, чаще он требовал что-то спокойным и властным тоном, от которого у Фатимы порой пробегали мурашки, она не знала, откуда в таком возрасте у ребенка могут быть такие интонации. Может, он просто копировал ее? А может, это гены его семьи, мужчины там не ныли попусту, а зашибали миллионы, строили империи и руководили ими, и как бы неприятно ей ни было вспоминать, но в его жилах текла кровь клана Ситко, а вовсе не ее.
И все же он
– Сто было дасе, ма? – Он уже залез в свой домик из одеяла и теперь пристально смотрел на нее, как будто видел ее мысли. – Я узе лег.
Она улыбнулась, он выполнил свою часть и теперь требовал, чтобы она исполнила свою, этот малыш вырастет настоящим питбулем с мертвой хваткой.
– Итак, – начала она, глядя в больше голубые глаза сына и улыбаясь, – не смотря на просьбы бабушки, Кай взял свои саночки, которые всегда стояли за дверью, и отправился на площадь.
Он слушал, периодически глядя в окно, при тусклом свете ночника было видно, как тяжело падают снежинки. Наверняка он представляет, что где-то там сейчас летает в своих белоснежных санях Снежная королева, подумала Фатима. Но страха в глазах малыша не было, только спокойное любопытство, постепенно взгляд стал далеким и мечтательным, а веки тяжелыми. Маленькая Герда с босыми ножками и железной волей еще даже не ступила на промерзлую землю Северного Полюса, а Ян уже спал.
Фатима замолчала, посидела несколько минут, глядя на сына и улыбаясь той нежной и загадочной улыбкой, какой может улыбаться только мать, всем сердцем любящая своего ребенка, а потом выключила ночник и тихонько вышла из комнаты. Завтра у нее важный день, и метель – словно подарок судьбы. Или Снежной Королевы. В темной квартире она подошла к запотевшему окну и написала одно слово. Вечность.
Она сидела в машине уже почти час и, не смотря на включенную печку, начинала замерзать. На улице уже давно стемнело, зимой ведь дни совсем коротки, и теперь снег, покрывший землю плотным ковром, блестел в свете фонарей. Со вчерашнего дня температура упала на 7 градусов, а снегопад усилился. Зато ветер совершенно стих, принес тучи, сделал свое дело и улетел куда-то в другое место по своим неотложным делам. Днем столбик термометра не поднимался выше -10, а под вечер температура упала до -15, для южного города это было слишком. Люди предпочитали сидеть в теплых домах, прохожих после 6 вечера не стало совсем, и это, не смотря на вечер пятницы, когда всех так и тянет поразвлечься. Только не в такую погоду, думала Фатима, завершая последние приготовления к делу, она была, наверное, единственной, кого погода радовала, да-да, она по-прежнему ненавидела холод и снег, но такая погода значительно облегчала маскировку, так почему бы и не порадоваться.
И еще больше радовало то, что с каждым часом снегопад все усиливался, пока, казалось, воздух не стал чем-то белым и подвижным, в такую погоду никаких следов не остается, и это тоже большой плюс. Видимость практически равнялась нулю, снег падал бесшумно и быстро, как будто у неба был план: к такому-то часу засыпать город и скрыть его под сугробами, и оно изо всех сил старалось не выбиться из графика. Движение на дорогах было затрудненным и медленным, дорожные службы работали без перерыва уже сутки, но справиться со стихией не могли. На обочинах и тротуарах выросли сугробы, высота которых порой достигала взрослому человеку по грудь, зато дети были счастливы, улицы превратились в настоящее царство Снежной Королевы. Днем, бегая по делам, Фатима видела, как они бегали и резвились в снегу, пытались лепить снежки, но от мороза снег был слишком пушистым и рассыпчатым и никак не хотел обретать форму. Зато и не мочил комбинезончики и варежки, и дети, радостно вопя, снова и снова ныряли в сугробы и катались по белоснежным полям, в которые превратились улицы Краснодара.
А вот взрослых такая погода совсем не радовала, они медленно преодолевали снежные барьеры, глядя себе под ноги и ругая «этот чертов снег», мешающий выгнать из гаража машину или грозящий провалить крышу. Почти все были закутаны до самых глаз шарфами и шапками, все в дутых куртках или в дубленках, под которыми были объемные шерстяные свитера, так что движение по улицам напоминало гигантский белый муравейник, в котором живут экзотические пузатые муравьи.
Но это днем, а с наступлением темноты движение на улицах исчезло, как будто его и не было, так что город, замурованный в снежную крепость, казался и правда вымершим, и это тоже было очень на руку Фатиме. Единственное, что ее беспокоило, так это придет ли Артур в такую погоду в клуб, и не сорвется ил выступление Азии, сама танцовщица была не важна, но что если они позвонили и отменили выступление? Как тогда она сможет выдать себя за нее?
– Судьба, – прошептала Фатима, и легкое облачко пара вырвалось у нее изо рта, пока оно было почти прозрачным. – На все есть судьба. И она всегда скажет свое слово.
И правда, она давно уже не волновалась из-за того, что от нее не зависело, она всего лишь посланник, часть Судьбы, так что не стоит брать на себя слишком много и думать о том, о чем ей думать не следует. Вот взять хотя бы погоду, ей бы пришлось гораздо труднее, если бы не этот снежный плен, а ведь она не вызывала его, она могла много, но погодой управлять не могла. Опять же, она добралась сюда по заснеженным улицам, в то время как многие застряли, или вовсе не смогли завести машину, или откопать ее из-под снега. Но у нее был надежный транспорт – «Нива», взятая напрокат по липовым документам пару дней назад, она как бешенная форсировала сугробы и ни разу не заставила Фатиму пожалеть о своем выборе. В такую погоду правда пришлось доплатить за риск и поменять шины, но деньги ее давно уже не волновали, по правде говоря, она уже почти потеряла им счет. И сейчас «Нива» в очередной раз спасала ее, на этот раз от холода, на улице она бы и 20 минут не простояла, а так просидела уже час, и никто не знает, сколько еще придется сидеть.
Часов в 8 она позвонила в клуб и поинтересовалась, выступит ли у них Азия, мол, афиши-то висят, но в такую погоду… Ее заверили, что программа пройдет по плану, никто не отказывался, и никаких изменений нет, но Фатима и раньше это слышала, работники клубов как будто специально всегда обещали не то, что потом происходило, так что их заверения еще ни о чем не говорили. А увидеть, приехала ли Азия со своим горе-менеджером, она никак не могла, хоть и торчала тут с 7 часов, то выходя прогуляться, то снова греясь в машине, потому, что парадный вход в «Три Кита» находился на одной улице, а служебный – на другой, параллельной. Раньше в этом здании был ресторан, и продукты завозили именно с этой стороны, чтобы никто не видел, чтобы не портить картинку. Азия, конечно, войдет через парадный вход, может быть, как особый гость, красивая и радостная, а вот парикмахер, который будет готовить ее к выступлению, просто обязан пройти сюда потихоньку, никем не замеченный. Поэтому Фатима и мерзла на этой пустой холодной улице, она ждала стилиста, место которого и собиралась занять, иначе в клуб со своим добром она бы не попала. На сиденье рядом с ней покоилась большая профессиональная сумка с париками, заколками, гримом и прочей ерундой, в этой же сумке вместе с лаками, гелями и заколками лежали 10 остро заточенных шпилек с закрытыми тонким пластиком кончиками. Всего один неосторожный укол такой шпилькой, и кто-то проснется в аду.
Улица, на которой находился парадный вход, была широкой и оживленной, бары и рестораны на ней соседствовали с банками и гостиницами, на этой же стороне было тихо и скучно, всего пара страховых компаний, магазинчики и скромные кафешки, сама улица была узкой и тихой. Днем тут еще кипела жизнь, люди куда-то сновали, что-то привозили и увозили, обедали в дешевых кафе, а вечером вся улица принадлежала снегу и бродячим псам, попрятавшимся куда-то от холода.
Фатима поставила машину недалеко от высоких железных ворот, за которыми был большой двор, а в этом дворе здание клуба. В те времена, когда там еще был ресторан, в этом дворе под навесом обедали сотрудники, там же стояли мангалы и коробки с продуктами и напитками. Теперь там курили охранники и официантки, а еще там ставили машины работники клуба. Сам двор был правильной квадратной формы, с одной стороны – сам клуб, с противоположной – ворота, а с двух других высокие стены, одна служила продолжением клуба, вторая принадлежала соседнему зданию страховой компании.