Фатима остановилась недалеко от ворот, но так, чтобы ее не было видно, мозолить охране глаза она не хотела. Однако с того места, где стояла ее машина, она прекрасно видела ворота и всю улицу, так что пропустить приезд парикмахера было просто невозможно.

Снег все падал и падал, постепенно скрывая под своей белой толщей первые ступеньки и блокируя двери. Ворота перед клубом совсем недавно расчищали, Фатима сама видела, как охранник в темной дутой куртке с лопатой откидывал снег, сгребая его в сугробы на обочине, но снегопад уже уничтожил его труды, ворота снова оказались завалены пушистым слоем морозного снега. Она поплотнее закуталась в дубленку и стала ждать, парикмахер уже вот-вот должен был приехать, как-никак время уже почти 9, а Азию надо еще уложить, накрасить и все такое. Да, ждать оставалось недолго, она это чувствовала.

И как будто в подтверждение ее мыслей, в конце улицы показались огоньки фар, кто-то приближался, и Фатима чуяла, что это тот, кого она ждет. Повезло, подумала она, заводя мотор, «Нива» послушно ожила, он или она едет с дальнего конца, у меня достаточно времени. А ведь машина могла появиться из-за спины, тогда пришлось бы спешить, а в такую погоду спешка – всегда риск. Машина завелась с пол-оборота, и Фатима быстро заехала в подъезд к воротам, проехав всего пару метров, она уже заглушила мотор, а та машина все еще не приблизилась. Видно, за рулем новичок, либо очень острожный человек, думала Фатима, наблюдая за приближением огоньков через боковое стекло, улица-то совсем пустая, а он еле тащится. Из-за густого снега огоньки фар то терялись, то снова возникали в белой пелене, медленно, но верно машина приближалась.

– Давай, – прошептала Фатима, уже положив руку на ручку дверцы, – подходи поближе, мышка, кошечка давно тебя ждет.

Во второй руке она сжимала длинную толстую иглу, такие еще называют цыганскими, она была завернута в пластиковый чехольчик, потому что конец ее она щедро вымочила в остатках яда, это была ее 11-я стрела, припасенная специально для парикмахера. Все это время игла в своем чехле находилась у нее в кармане, пластик был плотным, так что Фатима могла не опасаться случайного укола, и все же, доставая ее, она действовала предельно осторожно, яд, что покрывал конец иглы, был намного более страшным убийцей, чем она.

План был простой, надо заставить стилиста выйти из машины, а потом тихонько уколоть и спрятать труп на время операции. Причем надо было подойти к машине и не вызвать подозрений, а лучше всего вообще под каким-то предлогом сесть в машину к этому человеку и сделать свое дело там. Здания здесь, конечно, нежилые, но никогда не знаешь, что скрывают темные окна, и кто смотрит оттуда на тебя. И еще, надо было не допустить, чтобы тот, кто приедет на этой машине, начал сигналить, требуя освободить проезд, на шум наверняка выйдут охранники, которые попрятались сейчас от холода в своих караулках. И Фатима знала, как это сделать.

Машина уже почти доехала до ворот, Фатима приоткрыла окно со своей стороны и высунула руку, та безжизненно повисла, сама Фатима откинулась на сиденье и стала наблюдать в зеркало заднего вида.

Белая «семерка» медленно ползла по заснеженной улице, так медленно, что нельзя было сказать, остановится ли она перед подъездом к клубу или проедет мимо, если это просто случайный человек или подростки, ищущие тихую улицу, чтобы покурить травку или просто потискаться. Они могли помешать, пришлось бы тогда что-то делать с ними, но она верила в Судьбу, она знала, что никто не появится и не помешает им. Так и вышло.

Медленно «семерка» подползла к тому месту, где стояла машина Фатимы, и остановилась. В зеркало Фатима видела, что стекла в той машине не тонированы, и за рулем явно женщина, ее пышные волосы горели как огонь на фоне белоснежного пейзажа. Какое удачное совпадение, подумала Фатима, сегодня я тоже рыжая. Женщина за рулем замерла, сначала ее рука потянулась к сигналу, Фатима это видела и напряглась, но не сдвинулась с места, в крайнем случае она еще успеет ее убить, конечно, хлопот будет больше, но такова уж жизнь, и это ее работа. Рука огненноволосой женщины потянулась к гудку и замерла, она заметила руку, высовывающуюся из окна «Нивы», перегородившей подъезд. Она прижалась к стеклу, пытаясь рассмотреть получше, а потом и вовсе опустила стекло и высунулась.

– Эй, – неуверенно позвала она, – у вас там все в порядке?

Фатима улыбнулась, рыбка попалась на крючок, но тут же выражение ее лица изменилось, она вошла в роль. Едва шевеля пальцами, она вяло дернула рукой, как будто каждое движение давалось ей с огромным трудом.

– Что с вами? – Рыжая не спешила выходить из машины, но ничего, теперь-то она не сорвется с крючка, рыбак в «Ниве» был слишком уж опытный.

В ответ Фатима снова сжала и разжала пальцы. «Помогите!», вот что читалось в ее жестах. Последовала пауза, растянувшаяся, казалось, на годы, а потом Фатима услышала, как открылась дверца «семерки», теперь дороги назад не было. Однако рыжая женщина оказалась осторожной, она вышла из машины, огляделась и медленно подошла к «Ниве», держась на расстоянии и не подходя близко к дверям. Она была молодая, может, ровесница Фатимы, только более пышная, на ней была короткая куртка и огромный шарф, свисающий почти до колен, – и это, не смотря на то, что она не раз обмотала его вокруг шеи, – рыжие волнистые волосы копной покрывали ее голову и плечи. Она похожа на льва, подумала Фатима, внимательно следя за ней своими черными холодными глазами, в них уже читалась смерть этой рыжей пышечки. Крупные снежинки падали на ее волосы и оставались там, как седина. На фоне белой улицы эти оранжево-красные волосы горели как солнце, даже в синем свете фонарей они не утратили свой цвет. По изогнутой траектории, дугой обходя водительскую дверцу, женщина приблизилась к машине и, поравнявшись с Фатимой, остановилась.

– Эй, что там у вас… – начала она, но вдруг разглядела безжизненную фигуру за рулем и осеклась.

– О Господи! – Вырвалось у нее, и она начала подходить, – женщина, что с вами? Вы живая?

В ответ Фатима медленно повернула голову на звук ее голоса и прошептала:

– Помогите.

Рыжая парикмахерша, остолбенев, смотрела на нее пару секунд, а потом бросилась к дверце машины и схватила руку, безжизненно высовывающуюся из окна.

– Конечно, вы только не волнуйтесь, – запричитала она, суматошно пытаясь нащупать ручку и открыть дверцу, а потом, как будто что-то вспомнив, вдруг замерла, – так, но я ведь не знаю, что с вами. Может, вас нельзя трогать, так бывает, я видела в «Дорожном патруле».

О нет, никаких нервов не хватит, подумала Фатима, эти людишки всегда стараются все предусмотреть, когда не надо, зато, когда действительно надо о чем-то подумать, у них, как правило, ни намека на мысль.