– Не важно, что ты там собиралась, – отмахнулся менеджер, – послушай меня. В зале сидит сам Артур Абрамян, ну тот, с охраной, который приглашал нас за стол. Знаешь, кто он? – Азия быстро кивнула. – Так вот. Он сказал, что хочет увидеть тебя в деле. Во всей красе, так сказать. Поэтому ты танцуешь «Бэби-бой», и показываешь этому «кошельку» все, на что способна, а уж потом он пригласит тебя на приват, и мы станем очень богаты. Поняла меня?
При упоминании денег и влиятельных людей глаза Азии заблестели, это очень портило ее ангельское личико и совсем не гармонировало с образом богини. Но ведь один раз она уже прокололась, когда начала смеяться над шрамами парикмахера, так что Фатиме стало лучше, она поняла, что скрывается за этой красивой оболочкой. Спасибо, подумала она, ты, сама того не зная, сильно облегчила мне работу, еще парочка таких номеров, и мне даже захочется сделать это побыстрее.
– Так, костюм я сейчас достану, – суетился менеджер, вскочил с дивана и начал дергать дверцу шкафа, открыл, пошуршал целлофаном, покрывающим костюмы, а потом извлек на свет вешалку с чем-то бирюзовым и блестящим. – Вот! В этом ты и выступишь! Просто сногсшибательно! Отпад! Он точно не устоит!
– Сегодня я все равно станцую с платком, – упрямо сообщила Азия, разглядывая себя в зеркало, по лицу было видно, что отражением она довольна.
– После приват-танца с Артуром танцуй хоть буги-вуги. – Радостно сообщил мужичок и расхохотался, – у нас сегодня еще два танца в этой конюшне, так что, станцуешь, что пожелает твоя красивая голова, но первый танец, как я сказал.
Азия пожала плечами. Фатима уже решила убить обоих, когда менеджер наконец закрыл шкаф и попятился к двери.
– Ладно, я пошел, обговорю все с ди-джеем и осветителем, жду тебя в зале. – Он строго посмотрел на Фатиму, – сделайте из нее конфетку, не пожалеете.
И он вылетел в коридор, громко хлопнув дверью. Пора, решила Фатима, времени катастрофически мало. Она потянулась к сумке, намереваясь достать шпильку или ту самую неиспользованную иглу и отправить Азию развлекать танцами ангелов на небесах, но вспомнив, как она смеялась над шрамами на ее лице, решила, что ее публика обитает в более жарких местах.
– Может, хватит копаться, – капризный заносчивый голосок как будто резанул по нервам, – вам же сказали, я спешу. Мне еще выступать, меня ждет толпа людей, так что шевелитесь, если не хотите жалоб.
Фатима повернула голову, все еще наклоняясь над сумкой, лицо непроизвольно скривилось, она подумала, с каким бы удовольствием свернула этой противной сучке шею, всего один сильный удар, потом резкий поворот, и ее красивая голова останется без поддержки. А еще лучше, сделать ей такие же шрамы, над которыми она смеялась, только настоящие, подумала Фатима, такие сучки больше всего боятся лишиться своей красоты, ставят на нее всё, поэтому без внешности у них нет и жизни, просто ничего не остается.
Мысли пронеслись в доли секунды и улетели, она знала, что не сделает ничего подобного. План был не такой, а она не отступала от плана, единственное, что ее радовало, так это улетучившееся чувство жалости к прекрасной Азии, теперь убить ее было удовольствием.
– Значит так, – Азия даже не заметила скривившегося лица и возникшей паузы, она была полностью поглощена собой и предстоящим выступлением. Она смотрела в зеркало и видела себя уже в новом образе. Все всегда смотрели на нее, и она сама привыкла всегда смотреть только на себя, не замечая ничего и никого вокруг. – Мне надо сделать такие локоны, – она начала водить руками, показывая длину, – у вас же есть шиньоны? Лучше бы они у вас были. Так вот, собрать их в прическу, а отельные пусть висят вот так.
Фатима полезла в сумку, достала прядь светлых волос с креплением на конце, а вместе с ней и одну из шпилек, и встала за спиной Азии. Та оживленно рассказывала, как ее надо накрасить и как заколоть волосы, совершенно не подозревая, что проживает последние секунды своей недолгой красивой жизни.
– Вот. – Фатима сдернула колпачок с заточенного конца шпильки, – сейчас приложим и подберем цвет.
Она приложила прядь к голове, в волосах блеснула стразами шпилька, и Фатима уколола танцовщицу в то место за ухом, куда обычно наносят духи. Азия даже не поняла, что что-то случилось, ровно через три секунды голова ее упала на грудь, а тело начало заваливаться вбок. И все это время Фатима стояла у нее за спиной, как ангел смерти.
– Черт возьми! – Вырвалось у нее, – а ведь не врал толстяк!
Она не то чтобы сомневалась, подействует ли яд, но все же как-то была неспокойна, свое оружие она знала и не раз использовала, оно было пристрелянным, как говорят, а вот это оружие было для нее совершенно новым и неиспытанным.
– Ну, вот и все, – она не могла сдержать улыбку, яд действовал просто превосходно, – твои танцы в этом мире закончились. Может, ты извлечешь уроки из прожитой жизни, например, такие, как смех над покалеченным человеком.
Она метнулась к двери и заперла ее, а потом стащила тело танцовщицы, на удивление легкое и невесомое, ведь мышцы тяжелее жира, а в Азии его не было ни грамма, и потащила к шкафу. Она сразу поняла, что судьба послала ей еще один подарок – этот большой шкаф, в котором отлично поместится тело. Она открыла дверцы и запихнула Азию в шкаф, висящие костюмы скрыли ее лицо, чему Фатима была только рада, девушка умерла так быстро, что даже не успела это понять, поэтому в глазах до сих пор были видны ее последние эмоции, как будто она вовсе и не умерла, а просто застыла. Фатима даже пощупала пульс, конечно же, его не было. Она закрыла дверцы, как будто стирая память о том, что в этой гримерке была еще одна девушка, теперь сидящая на дне шкафа и такая же безжизненная, как и ее последнее пристанище, и повернулась к зеркалу.
– Теперь Азией буду я, – сообщила она своему изменившемуся отражению, – теперь я – Богиня Танца.