– Какой паровоз? – нахмурился собеседник. – Откуда он тут? Запрещено же всякое движение по этой дороге до особого распоряжения.

– Да ты сам глянь. Дымит во как.

– И правда… паровоз… – несколько растерялся солдат, вглядываясь в даль. Если бы не хорошо и издали заметный столб дыма – в жизнь бы не разглядели бы они этот состав, выползающий из города в предрассветных сумерках – времени опасном и каверзном.

Поезд правда был странным. Три паровоза, куча вагонов. Причем первые три вагона представляли собой укрепленные мешками с песком брустверы, за которыми сидели бойцы с винтовками. Там же стояла единственная митральеза, которую восставшие сумели найти.

Однако тихо проскочить состав не смог. Часовые не спали. Своевременно подняли тревогу. И, когда поезд вышел к батарее легких 87-мм пушек конной артиллерии, она уже была полностью готова к бою.

– Дистанция – три версты. Приближаются, – произнес поручик с биноклем. – Скорость верст двадцать в час, может, двадцать пять.

– Навелись? – поинтересовался полковник с сильно помятым лицом у артиллерийского капитана. Как пить дать – прямо с койки подняли по тревоге, не дав себя в порядок привести.

– Так точно, Павел Ильич! – лихо ответил капитан, который держался бодрячком, но тоже был не в кондиции. Приняли они вчера с товарищем изрядно. Выспаться толком не успел. А тут тревога. Заметит полковник – накажет. Вот он и гаркал.

– На две версты?

– Именно так.

– Заряжена граната?

– Как и приказывали.

– Огонь по готовности. Беглый. И смотри у меня! – погрозил кулаком полковник, до которого, судя по всему, дошел этот перегар. Но раньше времени вывод он делать не стал. В конце концов, кому-то батареей нужно было командовать. И пьяный офицер лучше, чем никакого.

Бах! Бах! Бах! Заработали пушки, по очереди выплевывая свои снаряды. Бить приходилось вдоль железнодорожного полотна. Поэтому упреждения по скорости брать не требовалось. Да и перелет, в силу умеренной дистанции, все одно, должен был попадать в состав.

И когда последняя пушка выстрелила, начав откатываться, первая была уже заряжена и возвращена бойцами на исходную позицию. И новый выстрел. А следом, чуть погодя, еще один – второй. И так далее.

Вокруг поезда начался ад. То слева, то справа поднимались султаны разрывов. Отдельные снаряды попадали в вагоны перелетом. Но разрушали их не должным образом. Детонируя об крышу, они взрывались внутри. Разбрасывали обшивку и тех людей, что туда набились, но оставляли в относительной целостности раму. Из-за чего состав сохранял целостность.

Но вот наконец на третьей «очереди» первый снаряд угодил из спешной корректировки по углу возвышения в дорожное полотно. Прямо перед поездом. Метрах в двадцати пяти перед передовой платформой. Чугунная граната попала между шпал и взрывом выворотила не только их, но и кусок рельсового полотна. Из-за чего состав с неумолимостью парового катка полетел под откос. Ведь его толкало вперед целых три локомотива. А батарея тем временем, не сбавляя темпа, продолжила долбить по летящему под откос составу из всех орудий.

– Ну довольно, – пробурчал полковник, успевший немного взбодриться от этих артиллерийских выстрелов и взрывов. – Прекратить огонь! – чуть погодя рявкнул он, заметив, что его приказ не услышали.

В этот раз дошло. Заметили и поняли.

От напряженного обстрела артиллеристы взмокли и теперь, улучив возможность, пытались отдышаться, напоминая собой загнанных собак. Разве что язык не высунули от переизбытка тепла. Не привыкшие к таким упражнениям они оказались. Совсем непривычные. Хотя и гвардейская конная артиллерия. Что вызвало немало раздражения у полковника. И не только на них, но и на себя. Куда он раньше смотрел? А если война? Много с такими канонирами можно навоевать?