***
Удивительно, но уже на следующее утро по замку гуляли сплетни обо мне и графе Девисе, которого, как я выяснила, звали Эриком. Узнала я это из библиотеки, которую посетила сразу после ухода горничных.
Слухи ходили именно такие, какие я хотела. Служанки смотрели на меня сочувственно, рыцари с нескрываемой жалостью. Хотя были и те, что проявляли презрение. Скорее всего, это был тот тип мужчин, который предполагал, что они-то могут делать все, что хотят, а женщина должна сидеть дома и быть кроткой и послушной. Или это были последователи Арсилии.
Весь день я провела с графом Девисом в саду. Мы гуляли, пили чай. Обсуждали растения. И все это только в кругу фрейлин. С тех пор как появились слухи, мы с ним не оставались наедине. Просто потому что это было доказательством того, что у нас не зашло все настолько далеко, чтобы осуждать нас.
После ужина, проводив графа грустными глазами на глазах у служанок, я вернулась в свою комнату, где для меня был уже накрыт ужин. Слухи ложились на плодотворную почву. Все из-за того, что нас видели танцующими на балу. К тому же граф подарил мне сокола, да еще и примчался в замок, как только услышал о моем отравлении. Слухи начали множиться сами. Разрастались теориями и укреплялись выводами. Так все решили, что граф поселился в замке, чтобы оберегать свою возлюбленную. Даже придумывать ничего не пришлось.
Единственное, что меня беспокоило — это то, что уже пошел слух о непристойном поведении графа и Императрицы. Мол, они настолько безнравственны, что милуются на глазах у всех. Но такие слухи быстро утихали, так как мы с графом практически не касались друг друга. Да и всегда были с сопровождением.
Я улыбнулась, рассматривая пейзаж за окном. Все шло хорошо. И это немного пугало. Когда все шло так идеально, это значило, что скоро случится беда. Обычно так говорила мама, когда начинала вышивать. Она прекрасно вышивала, но ненавидела это дело всей душой. К тому же ее раздражало, когда в узоре появлялась ошибка, и все приходилось распускать. И вот, когда она вышивала, а ошибки не было долгое время, она начинала нервничать и перепроверять вышивку по несколько раз.
И я сейчас ощущала тоже самое. Встряхнув головой, я постаралась выкинуть эти мысли из головы и вернулась на кровать. Я уже практически погрузилась в сон, когда почувствовала, как кто-то прижал к моему лицу ладонь и схватил меня за горло.
Распахнув глаза, я с ужасом увидела над собой Адама. Он смотрел на меня с тем безумием, которого я в нем боялась. Его губы растянулись в усмешке, а глаза свернули каким-то дьявольским огнем.
— Решила, что твоя любовь будет принадлежать другому? — тихо прошептал Адам, одним движением разрывая на мне ночную сорочку.
Я не могла даже вдохнуть. Паника накрыла меня с головой. Я брыкалась и царапалась, чувствуя подходящую тошноту из-за того, что руки мужчины трогали мое обнажённое тело.
«Кто-нибудь…»
Слезы застилали мои глаза, я пыталась оттолкнуть Адама от себя, но мне не хватало сил. Он был гораздо больше и сильнее меня.
«Помогите мне!»
Глава двадцать восьмая. «Правильный выбор»
Кожа горела от прикосновений ненавистного мне человека. Казалось, что каждое его касание, словно раскаленное железо, оставляющее шрамы на моем теле. Голова кружилась от нехватки воздуха, но пальцы на моей шее сжимались лишь сильнее и сильнее. Сознание медленно уплывало, легкие невыносимо горели, но я старалась сопротивляться изо всех сил.
Император грубо раздвинул мои ноги и сорвал с меня белье. На глазах выступили слезы. Я не могла противостоять ему. Я была так слаба, против того, кто сильнее и больше меня. Я уже не могла разглядеть лица Адама из-за слез или из-за того, что в моих глазах окончательно потемнело. Силы покинули меня, руки опустились.
— Ваше Величество! — громкий испуганный голос разнесся по моей комнате.
В тот же миг рука с моего горла исчезла. Я судорожно вдохнула и начала кашлять, чувствуя, как бешено колотится сердце. Я не хотела умирать. Я так хотела жить!
Слезы все еще бежали из глаз, кто-то укутал меня в одеяло и громко что-то говорил. Я не могла разобрать слов, лишь испуганные и яростные возгласы. Голова кружилась, хотелось забраться под одеяло и расплакаться, как маленькой девочке. Мне было так страшно… Так же страшно, как в первый раз, когда Адам изнасиловал меня. Несмотря на то, что я его любила, он сделала это максимально грубо и болезненно. И теперь это снова чуть не повторилось.