— Я все видела.
— И это не вызвало отвращения? Ведь я могу снова поступить так же. — Тавр бродил по развалинам, ни на чем надолго не останавливая взгляд. На меня он и вовсе не смотрел. — Мать говорила, что меня ждет великая судьба, что я стану правителем империи, тем, кто возродит Черный лес…
— Так и случилось, — произнесла, не дав ему договорить.
— Но она не знала, какой ценой. Вряд ли думала, что ее маленький мальчик займется черной магией, совратит добрую половину дворца, сведет отца в могилу, почти женится на нелюбимой женщине… — Слова били хлеще пощечин, однако Тавр с холодной яростью в голосе продолжал: — Маримар, я же говорил тебе, что монаршие браки не строятся на любви. Я восхищался тобой, наслаждался каждой секундой общения. Но я не люблю тебя. Отпусти меня, не держи возле себя оковами. Любовь между нами невозможна. Подслушав наш с Лорель разговор, ты и сама должна была понять, что ничего для меня не значишь.
— Но ты сказал ей, что любишь меня, — пробормотала едва слышно.
Мчась во весь опор в Черный лес, я и подумать не могла, что наша встреча будет такой.
— Пропуском на трон была ты, а она чуть все не испортила до моей коронации. Поэтому напоследок я решил сделать ей больно. Признаюсь, это было низко, но я не удержался.
Я задохнулась от накатившей боли. Тавр чеканил каждое слово так, словно бил меня.
— Уходи, Маримар. Уезжай из Черного леса. Оставь меня среди моего народа. — Принц деловито поправил накидку с длинными рукавами. — Как ты заметила, большинству ведьм я очень приглянулся.
Он меня бросил. Глаза наполнились слезами, но плакать больше не могла. Он никогда меня не любил и ясно дал это понять, а я… Глупая, глупая, глупая.
Ярость, копившаяся с каждым его словом, на секунду затмила разум, а когда злость отпустила, я обнаружила себя стоящей с кинжалом, который прижимала к горлу Тавра. Он не удивился.
— Ну же, убей меня! — воскликнул, насмехаясь. — Стань великим правителем и исполни пророчество, как желал мой отец. Ты ведь ничем от него не отличаешься.
Рука дрогнула. Кинжал почти касался горла Тавра, а он смеялся надо мной, золотые глаза искрились, отражая свет заходящего солнца. Вдруг вспомнились слова Лизабель: «Нет грешников и нет святых. Каждый человек считает себя правым». Таковым считал себя старый император, гонясь за бессмертием, таковыми считали себя те, кто уничтожал Черный лес.
Я сильнее сжала рукоятку, потом отбросила кинжал далеко в сторону.
— Убирайся, — сказала ему. — Уходи так далеко, чтобы я никогда больше тебя не видела. Иначе… Иначе убью тебя.
— Убраться, милая, придется тебе, — напоследок прошептал Тавр и запечатлел на губах короткий издевательский поцелуй.
Я отвернулась и побежала, забыв про лошадь и про то, что осталась одна в опасном, населенном неизвестно кем лесу. Я бежала, а ветки, не успевавшие убираться с пути, царапали мне лицо и руки. Бежала как трусиха и сама себя ненавидела за свой поступок. Но Тавр… Любовь всей моей жизни…
Не помню, сколько времени прошло, но инстинкты вывели меня к воде. Замерев перед бескрайним озером, посмотрела с обрыва вниз. Первой мыслью было броситься в воду. Тогда я стану зверем, как Луциан. Между пальцами появятся перепонки, тело начнет изменяться, становясь все более гибким и ловким, а потом… Потом я превращусь в Чак-Чо, и мне уже будет плевать на любимого, бросившего меня, на семью, никогда меня не любившую, на империю и власть, не принесшую ничего, кроме разочарований.
И на Роаха…
Лес замер, даже птицы не пели, и в голове воцарилась звенящая пустота.