ГЛАВА 11

В первый и, надеюсь, в последний раз в жизни я украла лошадь. Даже не украла, а купила без ведома владельца, оставив пригоршню золотых монет. Мне не хотелось, чтобы кто-то заприметил меня по пути в Черный лес, а потому я оделась в мужскую одежду, подвязала волосы и скрыла лицо за куском ткани, как делают юноши, неудачно переболевшие оспой, если кожа, невзирая на старания магов земли, осталась обезображена маленькими шрамами.

Рано утром на секунду мне показалось, что прошедший день был просто приснившимся кошмаром. А потом я обнаружила на себе изрядно потрепанное свадебное платье с любезно ослабленной кем-то шнуровкой корсета, и воспоминания нахлынули с болезненной ясностью. Письмо Тавра, пустой дом Гораны. Дом, в котором мне всегда были рады, дом, куда, как я думала, смогу обратиться с любой бедой, встретил меня закрытыми дверями и пустыми комнатами.

Я пришпорила лошадь, стараясь убежать от мыслей. Наверняка что-то случилось. И еду я в Черный лес, чтобы увидеться с Лизабель, возможно, она поможет мне найти Тавра. А может, это она его похитила? Скорее всего, женщина знает, что именно император убил ее мать. Но где тогда Горана?

Рассчитывая, что меня не хватятся как минимум до обеда, мчала во весь опор. Только Роах может решиться зайти пораньше, чтобы убедиться, что с брошенной невестой все в порядке. Эта мысль заставила меня проглотить слезы обиды и свернуть с главной дороги. Пусть так медленней, но зато он не выследит меня с воздуха. Не желаю смотреть в глаза главе академии. Не после того, как он видел меня жалкой и рыдающей. Фу! Я не размазня и не нюня, я проблемы решаю.

Цепляясь за эту мысль, пересекала деревню за деревней. Ночевать останавливалась на окраинах, в хлевах у фермеров, чтобы не привлекать к себе внимания или не спала вовсе. Лошадь, которая от подобного обращения захворала, пришлось сменить на другую. Но так даже лучше, меньше шансов, что меня обнаружат. В том, что поиски беглой императрицы уже организованы, сомневаться не приходилось. Но происходили они тайно, в народе же распустили слух, что я заболела, огорченная предательством жениха. А я ехала вперед с упорством и упрямством мула и слушала. Слушала, что говорят в тавернах и на улицах, о чем беседуют поутру на рынке. Луциан зря считал, что падение императорского рода станет гибелью страны. Людям не нужен был принц Тавр на троне, всем была нужна императрица Мари, с каждым днем ее любили все сильней. Оказывается, я и больных прикосновением лечила, и еду голодающим раздавала, и сиротский приют в столице открыла. Знакомым холодным стилем были написаны десятки писем от моего имени, согласно которым магам земли не из аристократических семей даровались наделы, обладающие магией были приглашены в столицу для обучения, опять же без оглядки на происхождение. Женщины мой образ вообще любили, «я» запретила выдавать их замуж без их на то согласия. Аназис, правда, пыталась распускать слухи о моей порочности, но была не столь успешна, мне даже довелось как-то услышать разговор двух торговок:

— Слыхала, на нашу императрицку-то напраслину возводят, будто это она жениха порешила, а сама того самого со всей дворцовой стражей…

— Так прямо со всей? — удивленно спросила ее товарка. — Брешут, со всей-то точно никак. Да даже если так… Ну и пусть, что баба любвеобильна, зато она в этом году налог на торговлю понизит.

Надо будет при встрече поблагодарить своего заместителя. Роах развел бурную деятельность по созданию положительного образа императрицы.

Меж тем до Черного леса оставалось совсем немного. Я практически чувствовала дружелюбное пение деревьев и была рада вернуться.

В лучах закатного солнца я вошла в темноту леса и вдохнула свежий влажный воздух. Шла по темным тропинкам и думала, куда же мне податься. Первой мыслью было найти дорогу в поселение ведьм, в город Отверженных, но я ее отбросила.

— Дорогой лес, — я не знала, как обращаться к живым, мыслящим деревьям, но листва вдруг зашуршала, значит, обращение пришлось по вкусу, — отведи меня, пожалуйста, к Горане.

Тысячи светлячков появились из ниоткуда и устлали мой путь словно крошечные указатели. Я пошла за ними и вскоре оказалась на небольшой поляне, что находилась неподалеку от города. Прямо в холме, что располагался по центру, была сооружена уютная хижина, перед ней стояла тетя Тавра и помешивала в котелке очередную свою вкуснейшую похлебку. Девочки сидели прямо на земле, каждая была занята делом.