Высокий, чуть покосившийся, но еще крепкий деревянный забор окружал скромных размеров халупу с соломенной крышей и кривой трубой. А узкая калитка, выкрашенная в неопределенный цвет, с простенькой медной ручкой в виде кольца, пряталась в кустах ежевики.

— Наконец-то! — в сердцах воскликнул отец Ансельм, приближаясь к калитке.

Смерив ее взглядом, он взялся за кольцо и решительно потянул на себя. Калитка не поддалась. Монах потянул сильнее — результат оказался тем же. Тогда отец Ансельм дернул за кольцо изо всех сил.

— Чтоб тебя! — воскликнул он, утер рукавом со лба испарину и повернулся к стражнику, мявшемуся неподалеку. — Ты, открой!

Скучающий стражник с радостью взялся за порученную ему ответственную работу, но достиг не более монаха, проявлявшего все большее нетерпение из-за непредвиденной задержки. К тому же начал моросить мелкий дождик, сутана намокла, и отец Ансельм порядком озяб. А между тем грохот, производимый стражником, поднял на ноги половину трущоб, и маг, разумеется, не мог не слышать, что к нему кто-то пожаловал. И тем не менее Корнелиус не спешил открыть гостям.

— Какая неслыханная наглость! — воскликнул отец Ансельм, мелко подрагивая всем телом. — Почему он не открывает?

— Не могу знать, ваше преосвященство! — вытянулся стражник с фонарем.

— Ломайте дверь! — дал отмашку монах.

— Святой отец? — нищенка осторожно подергала отца Ансельма за рукав.

— Ну что тебе? — грозно сверкнул глазами монах.

— Вообще-то дверь открывается внутрь… — Нищенка изобразила подобие льстивой улыбки.

От вида гнилых зубов и дурного запаха изо рта монаха передернуло. Он выдернул рукав из грязных пальцев и оттолкнул стражника, выламывающего кольцо копьем.

И вправду, калитка от легкого толчка отворилась, и отец Ансельм вздохнул с облегчением.

— Твоя неоценимая помощь следствию обязательно зачтется тебе, дочь моя, — напыщенно произнес он и шагнул во двор. — Не понимаю, зачем приделывать ручку, если дверь нужно толкнуть?

— Может быть, чтобы закрывать ее? — предположил стражник. Монах одарил его гневным взглядом, и стражник заткнулся, вцепившись обеими руками в копье и втянув голову в плечи.

— Следуй за мной и не рассуждай! И вы двое — тоже.

Но лишь сделав шаг через порог, монах застыл. Глаза его округлились, а нижняя челюсть удобно устроилась на груди. Двор оказался больше раз эдак в десять, чем казалось снаружи, а вместо одноэтажной халупы возвышался роскошный двухэтажный каменный дом с широкими окнами, красной черепичной крышей и флюгером в виде пускающего стрелу Купидона. Но это было еще не все. Если за воротами вступала в свои права поздняя осень, то здесь царило лето и вовсю светило солнце. Ночью! Сад, начинавшийся почти от самой калитки, сплошь зарос диковинными деревьями, которых отец Ансельм никогда в жизни не видывал. Ухоженные клумбы покрывали цветы всевозможных расцветок, образуя хитросплетения ярких узоров, а у одной из клумб стояла… нагая девушка и поливала цветы из лейки. Другая сидела рядом на корточках и пропалывала клумбу. Та, что была с лейкой, обернулась к калитке, мило улыбнулась и помахала монаху ручкой.

Отец Ансельм сильно зажмурился, схватился за сердце и покачнулся, но его поддержал стражник.

— Дьявольское наваждение! — пробормотал монах и мелко закрестился. Затем дрожащей рукой перекрестил сад и осторожно приоткрыл один глаз. Сад не изменился; бесстыдницы тоже никуда не делись, только теперь уже обе стояли с лейками, казавшимися бездонными.

— Мням, — сказал охранник за спиной отца Ансельма, и монах пришел в себя.